Настев посмотрел на меня широко открытыми глазами.

— Что вы, что вы! — воскликнул он. — Вы хотите использовать ваши связи, чтобы меня оставили здесь?

— А почему бы и нет! — сказал я. — Будете ухаживать за больной женой и заниматься селекцией роз.

— Благодарю, — сказал Настев с печальной улыбкой и чуточку отстранился от меня, как от заразно больного. — Об этом не может быть и речи! — воскликнул он. — Ведь если покопаться, то у каждого десятого человека найдутся уважительные причины, чтобы не ехать. Один недавно женился, у другого жену кладут на операцию, третий собирается стать отцом. Кто же тогда поедет? Кто будет работать на этом важном участке, чтобы каждая семья получала отличные рыбные консервы?

Когда я летел из Сахары обратно в Триполи, мне вспомнился этот случай и другие подобные случаи, перед глазами возник американец Фред. На душе становилось все тяжелее. Я чувствовал, что попал в заколдованный круг, из которого не найти выхода. Что же произошло? Почему то тут, то там на моем пути возникал, словно существо, прибывшее с другой планеты, этот новый гомо сапиенс?

Заколдованный круг сужался, я чувствовал, как он раскаленным обручем стягивает сердце.

Увидев вдалеке огни аэропорта Триполи, я сказал: «Так больше нельзя. Я не притронусь к проекту моей новой КМ — нового Магнуса, пока не найду выхода из заколдованного круга. Я удалюсь на север в необитаемые края, в дикие заповедники и вернусь только после того, как найду средство для спасения общества от этой напасти — новой разновидности гомо сапиенс!»

Под вечер поезд Эйнштейна доставил меня на остановку «Специальная теория», а через пятнадцать минут робот-гардеробщик кафе «Сирена» уже держал в руках мое пальто. Причесавшись перед зеркалом и поправив узел галстука, я вошел в большой зал. В зале стояла какая-то особая торжественная тишина, присутствующие, казалось, ожидали прибытия важного посетителя, который почему-то все не шел. Представьте себе мое изумление, когда я понял, что важный посетитель — это я и что тишина воцарилась при моем неожиданном появлении. Потом зал зашумел. Из-за близких и дальних столиков повскакивали знакомые и незнакомые люди, они обступили меня тесным кольцом, одни жали руки, другие фамильярно похлопывали по плечу. В числе последних был и толстяк в очках с золотой оправой, который в свое время ругал меня за то, что я подал заявление об уходе. Все наперебой поздравляли меня с высокой международной наградой и присвоением нового звания, благодаря которому я автоматически становился членом Всемирного конструкторского совета.

Мое настроение с каждой минутой падало, с горем пополам ответив на приветствия, я постарался выбраться из толпы поздравляющих, подошел к ближайшему столику и быстро провел пальцем сверху вниз — через прейскурант. Там значились десятки коньяков, ликеров, кофе, всевозможных кексов, пирожных и фруктов. «Ну, теперь моим роботам придется круто, — подумал я и мрачно усмехнулся. — Посмотрим, как они уместят все это на одном столике!»

Подняв глаза от меню, я увидел, что из глубины зала за мной внимательно наблюдает мой друг Досифей. Он сидел в одиночестве и курил толстую папиросу, пуская голубоватые кольца дыма. На металлическом подносе красовалось несколько пустых рюмок из-под коньяка.

Я направился к нему, не обращая внимания на недоумевающие взгляды моих коллег.

— Рад тебя видеть! — сказал Досифей с широкой улыбкой, не вставая с места. — Ну, как ты провел время в «сердце пустыни»?

— А ты откуда знаешь о моем путешествии? — удивился я.

— Твой Эм-Эм проинформировал меня, — засмеялся Досифей.