Эта картина меня нисколько не удивила, мне были давно известны гастрономические наклонности этого крупного инженера и его увлечение этнографией. Холодно поздоровавшись, я неторопливо уселся перед широким экраном видеотелефона.

— Ты не садись, — сказал Янакий, махнув вместо приветствия рукой, — а накинь на себя какую-нибудь одежонку и приходи. Составишь компанию. Я пришлю за тобой вертолет.

— Не стоит! — сказал я сухо. — Я только что вернулся с дороги и страшно устал. Благодарю за честь.

— Твое дело, — Янакий пожал плечами. — Ты много потеряешь, и сейчас я тебе объясню почему. Слышал, что ты побывал в сердце Африки.

— Да, — сказал я.

— Ну и как там? Чем тебя кормили?

Я рассеянно улыбнулся, подумал и беспомощно развел руками.

— Знаешь, я просто забыл.

— Это меня нисколько не удивляет, — сказал Янакий, укоризненно покачав головой. — Порой ты даже не замечаешь, что ешь. Однажды на приеме у первого министра были великолепные крабы, а когда на другой день я тебя спросил, понравились ли тебе устрицы (устриц мы в тот вечер и не нюхали), ты ответил: «Да, устрицы были великолепные!» «Жалко, что не было крабов!» — сказал я. Ты скорчил кислую гримасу и согласился: «В самом деле, почему не было крабов? Я так давно их не ел!»

Янакий весело и добродушно хохотнул, покрутил усы и поднял вверх указательный палец, будто бы вспомнил что-то очень важное. Он сказал:

— Я вот тебе намекнул сейчас, что ты много потеряешь, если не придешь. А потеряешь вот почему. Ты видишь эту индейку? Большое дело, индейка как индейка, скажешь ты. Нет, дорогой, эта индейка не простая, потому что она последняя. Вот, говорят, на вкус и цвет товарища нет. Это верно. Одни, например, любят кушать цыплят фабричных, а другие — простых, деревенских, что роются в навозе. Лично я предпочитаю деревенских, которые уже, можно сказать, перевелись. Но с индейками дело обстояло несколько иначе: был один аграрно-промышленный комплекс, одно хозяйство, где выращивали индеек естественным способом, то есть на лоне природы, на солнце и чистом воздухе. Некоторые из этих птиц попадали к нам, ценителям естественного продукта. Я, знал, например, где находится магазин этого хозяйства. Пошлю робота, и он притащит отменную жирную индейку.

Так было до прошлого года. А осенью районная КМ подала сигнал, что в аграрно-промышленном комплексе не все в порядке. Обратились к окружной КМ и попросили ее выяснить, в чем дело. Окружная КМ доложила, что уязвимым местом работы является хозяйство, где выращиваются индейки, — по ее мнению, примитивный способ откорма птиц приносит убытки, — и посоветовала правлению аграрно-промышленного комплекса перевести откорм индеек на индустриальные рельсы, что поможет покрыть убытки и приведет к увеличению доходов. Сказано — сделано. Правление построило современную птицефабрику, где индюшата будут выводиться в инкубаторах и расти под искусственным солнцем.

Спрашивается, зачем нужно было окружной КМ давать такой совет? Неужто экономика аграрно-промышленного комплекса так уж пошатнулась бы оттого, что в одном-единственном хозяйстве продолжали бы откармливать птиц естественным способом?

Знаю, мой вопрос неуместен. Ведь я и мой завод создаем машины, которые действуют безошибочно, кибернетическая система ни за что не назовет черное белым! Указывая, что промышленное птицеводство рентабельнее, машина говорит чистую правду.

Вот каким образом, дорогой профессор и  г л а в н ы й  конструктор, наше детище КМ лишило своих родителей удовольствия лакомиться настоящим птичьим мясом.