|
Даже если и осуществиться задуманная Амальфи программа и Джорн отзовет своих людей, он весьма пристрастно допросит их обо всем, прежде, чем вернет своих заложников Амальфи; и все, что он обнаружит, будет нести отпечаток деятельности Амальфи, и это будет слишком очевидно, чтобы быть убедительным. Именно поэтому импровизации Хэзлтона с этого момента должны быть его собственными, и столь же неизвестными для Амальфи, так чтобы у него не имелось никакой возможности изменить их, даже если бы он и захотел это сделать.
В действительности, это был довольно бледный образчик выдумки, от которого теперь зависели жизни Ди, Уэба и Эстелль. Но ему приходилось довольствоваться тем, что имелось у него в распоряжении. Но, похоже программа срабатывала. В течении недели, все отпуска Воинов были отменены в предпочтении специальным «ориентационным молитвам», присутствие на которых являлось обязательным. И хотя не имелось никакой возможности определить, как отнеслись Воины к отмене своих отпусков, чтобы укрепить их веру, предполагаемый инцидент внутри города произошел буквально на следующий день и «Комиссар Общественной Безопасности» получил соответственный нагоняй от Хэзлтона, который потребовал от него объяснений, как он допустил это происшествие; Амальфи выпалил заранее заготовленную ложь и укрылся в резервной связной подстанции находившейся внутри самих Отцов Города. На следующий же день, патруль Воинов рыскал по всему городу Бродяг и Амальфи оказался в изоляции; остальное было в руках Хэзлтона. К концу этой недели, всем Воинам было приказано сдать свои спиндилли в обмен на обычные полицейские парализаторы, и Амальфи понял, что выиграл. Когда армия победителей разоружается своими собственными офицерами, с ней покончено. И потребуется чуть‑чуть времени, когда она начнет разваливаться сама, с очень небольшой помощью извне. И когда это развитие событий дойдет до Джорна, он предпримет действия, и быстрые; Хэзлтон, совершенно очевидно проявил несколько излишнюю четкость, что в общем‑то было в его привычке. Но ничего другого, кроме ожидания, для Амальфи не оставалось. Последний из блокирующих кораблей Воинов едва лишь произвел посадку, как уже Уэб и Эстелль выбирались из шлюза и направились прямо к Амальфи. – У нас есть послание для вас, – сказала Эстелль, запыхавшись, глаза ее были сверхъестественно расширены. – От Апостола Джорна. И капитан корабля сказал немедленно доставить его вам. – Хорошо, но собственно, нет никакой причины для спешки, – пробурчал Амальфи, стараясь скрыть свое удовлетворение. – С вами все в порядке? Они заботились о вас должным образом? – Они ничего не сделали нам плохого, – ответил Уэб. – Они были такими правильными и вежливыми, что иногда мне хотелось кого‑нибудь из них стукнуть. Они держали нас в отдельной каюте и пичкали нас своими трактатами, чтобы мы их читали. И очень скоро нам все это стало так скучно, простое чтение трактатов и игра в tic‑tac‑toe над ними с помощью бабушки. Неожиданно он не удержался и усмехнулся, переглянувшись с Эстелль; совершенно очевидно, что ему и еще кое‑что удалось сделать в своей каюте, так или иначе. Амальфи почувствовал неопределенный эмоциональный толчок, хотя сам и не смог определить что именно это была за эмоция; она прошла слишком быстро. – Ну ладно, хорошо, – он сказал Эстелль. – А где послание? – Здесь. Она передала ему желтую тонкую бумажку, оторванную с принтера корабельного коммуникатора Дирака. Послание гласило: ХХХ КМНДР ККГ ГАБРИЭЛЬ КПГ 32 ДЖОН АМАЛЬФИ Н ЗЕМЛЯ П ХСТГС ПВТ 32 Я ОТДАЮ ВАМ ПРЕИМУЩЕСТВО СОМНЕНИЯ, ПВТ СОМНЕНИЯ. ВЫ ОДИН ЗНАЕТЕ ПРАВДУ. ЕСЛИ ЭТО ПОРАЖЕНИЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ВАШЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ. НО ОН СКОРО НАСТУПИТ. ДЖОРН АПОСТОЛ ГОСПОДА. Амальфи смял бумажку и швырнул ее на обожженный бетон космопорта. |
