|
— Вы посчитали за лишнюю неделю. — Вот как? — огрызнулся хозяин. — А неприятности? А труп в отеле? А волнения? Все это, по-вашему, пустяки, да? А что у меня опять желчь разыгралась? За все это платить не надо? Вы сами сказали — жильцы сбегут отсюда! Мои убытки куда больше! А постель? А дезинфекция номера? А изгаженная простыня? — Постельное белье указано в счете. Кроме того, вы посчитали двадцать пять франков за ужин, который он якобы съел вчера вечером. Вы ели что- нибудь вчера? — спросил он женщину. — Нет. Но, может быть, лучше просто уплатить? Я... мне хотелось бы поскорее покончить со всем этим. Поскорее покончить, подумал Равик. Все это известно. А потом — тишина и покойник. Оглушающие удары молчания. Уж лучше так... хоть это и омерзительно. Он взял со стола карандаш и принялся подсчитывать. Потом протянул листок хозяину. — Согласны? Хозяин взглянул на итоговую цифру. — Вы что, сумасшедшим меня считаете? — Согласны? — снова спросил Равик. — А вообще — кто вы такой? Чего вы суетесь? — Я брат, — сказал Равик. — Согласны? — Накиньте десять процентов за обслуживание и налоги. Иначе не соглашусь. — Хорошо, — ответил Равик. — Вам следует уплатить двести девяносто два франка, — сказал он женщине. Она вынула из сумки три кредитки по сто франков и протянула хозяину. Тот взял деньги и повернулся к двери. — К шести номер должен быть освобожден. Иначе придется платить еще за сутки. — Восемь франков сдачи, — сказал Равик. — А портье? — Ему мы сами заплатим. И чаевые тоже. Хозяин угрюмо отсчитал восемь франков и положил на стол. — Sales etrangers (1), — пробормотал он и вышел. — Иные владельцы французских отелей считают чуть ли не своим долгом ненавидеть иностранцев, которыми они живут. Равик заметил слугу, все еще стоявшего в дверях. По его лицу было видно, что он ждет чаевых. — Вот вам... Слуга взглянул на бумажку. — Благодарю, мсье, — проговорил он и ушел. — Скоро придет полиция, и его можно будет унести, — сказал Равик и посмотрел на женщину. Она сидела неподвижно в углу между чемоданами. За окном медленно опускались сумерки. — Когда умираешь, становишься каким-то необычайно значительным, а пока жив, никому до тебя дела нет. Он опять взглянул на нее. — Не спуститься ли вам вниз? Там, наверно, есть что-нибудь вроде холла. Она отрицательно покачала головой. — Я могу пойти с вами. Сюда должен зайти один из моих друзей, он уладит все с полицией. Доктор Вебер. Мы можем подождать его внизу. — Нет. Лучше я останусь здесь. — Разве вы можете что-нибудь сделать? Зачем вам оставаться? — Не знаю. Он... он уже недолго пробудет здесь... А я часто... он не был счастлив со мной. Я часто уходила. Теперь я хочу остаться с ним. Она произнесла это спокойно, без малейшего оттенка сентиментальности. — Ему теперь все равно, — сказал, Равик. — Дело не в этом... — Ладно. Тогда выпейте что-нибудь. Вам это необходимо. |
