— Добро пожаловать домой, — прокаркала она. — Я сильно простудилась, поэтому не стану обнимать тебя. Нам с Денвином ужасно жаль твоего отца. Как он?

— Не знаю, — ответила я. — Мы поедем к нему днем.

— Входи-входи, — сказала Синтия, открывая дверь, чтобы я могла просочиться внутрь. — Я поставлю чайник, и мы с тобой выпьем чаю.

В этом вся Синтия. У нее ясные приоритеты: приветствие, объятия (или разговоры о них), объяснения, сочувствие и чай — именно в таком порядке.

Она тактично оставила сочувствие напоследок, чтобы дело не выглядело слишком серьезным.

Я сама часто использую этот прием — прячу плохие новости в окружении хороших, так что я оценила ее тактичность.

— С молоком и двумя кусочками сахара, насколько я помню, — сказала она, когда чайник закипел и чай был заварен. — У тебя носки и туфли промокли. Снимай, я положу их на камин сушиться.

Я послушалась, извлекая влажные травинки из обуви.

— Как Канада? — поинтересовалась Синтия, подавив чих. — Озера, лоси и лесорубы?

Это шутка, понятная только нам двоим. Когда я уезжала в Канаду, Синтия призналась, что ее отец сплавлял бревна по реке Оттава и что когда-то она мечтала последовать по его стопам.

— Практически, — ответила я и не стала продолжать эту тему. — Как ваши дела? Выглядите ужасно.

Мы с Синтией — большие друзья, поэтому можем быть откровенны друг с другом.

— Я и чувствую себя ужасно, — ответила она. — Должно быть, я похожа на мышь, которую кошка притащила в дом.

«Почти теми же самыми словами меня встретила Даффи», — подумала я.

— Надеюсь, вы не заразны.

— Господи, нет! Доктор Дарби проявил любезность и навестил меня. Он говорит, что я уже миновала эту стадию. И это хорошо. У меня собрание юных скаутов в половине пятого и скаутов в семь. Молись за меня, Флавия!

— Вам следует лежать в постели, — ответила я. — Закутаться в теплую фланель и пить горячий пунш с молоком.

Горячий пунш с молоком — это рецепт, который я когда-то узнала от Альфа, мужа миссис Мюллет. Он рекомендовал его моему отцу. «Королевское лекарство, — сказал Альф. — Помогает от всех хворей человеку, ангелу и зверю».

Впоследствии отец заметил, что совет Альфа неоднозначен, но дан с доброй душой.

— У вас в доме есть бренди или ром?

— Боюсь, что нет. У нас бывает только вино для причастия. — Она нервно хихикнула, словно выдала большой секрет.

— Я могу сбегать в «Тринадцать селезней» и выпросить бутылку. Уверена, мистер Стокер не откажет. Не то чтобы…

— Спасибо, Флавия, но не надо. Так мило с твоей стороны. У меня очень много дел, и я не знаю, с чего начать.

А потом, к моему ужасу, она внезапно разрыдалась. Я протянула ей чистый носовой платок и подождала, когда она успокоится. В такие моменты не стоит торопить человека.

Через некоторое время всхлипывания сменились влажным хлюпаньем, а потом явилась слабая улыбка.

— О, милая! Что ты обо мне подумаешь!

— Что вы слишком много работаете, — сказала я. — Чем я могу помочь?

— Ничем, — ответила она. — Мне просто надо отказаться от каких-то обязанностей. Позвоню и скажу людям правду: что викарий в отъезде, а я заболела.

— Викарий в отъезде? Я и не знала. Какой ужас.

— Епископ устроил очередную проверку без предупреждения. «Мозговой трест», как он это называет.