Правда, пожелай царь узнать мнение самих жрецов Аша – услышал бы прямо противоположное. Но Фаргал общался с последователями Змеебога только мечом. И потом не знал, что даже его собственное имя, Фаргал, – всего лишь одно из имен Мудрого Аша.

– Все ли благополучно в твоей империи, о царь? – осведомился посланник соктов.

– Моя лошадь споткнулась на охоте! Айпегская кобыла, которую я купил в прошлом году! И, о Ашшур, это самое важное событие, если не считать Игр, которые начнутся через три дня!

Упомянув об играх царь скривился от отвращения.

– Кобыла в порядке? – поинтересовался Кен‑Гизар.

– Здоровехонька! А вот я проткнул себе бедро обломком копья!

Фаргал похлопал по розовому шраму на своей ноге.

Мимо проплыла баржа, доверху нагруженная зерном. Кормчий, забыв о рулевом весле, глазел на царский корабль.

– А что Андасан, о царь? – спросил сокт.

Фаргал поморщился: Андасан был колючкой у него в сандалии. Бывший тысяцкий Черных, пешего войска Карнагрии, Андасан четыре года назад поддержал союз южных Владык, вознамерившихся свергнуть Фаргала и посадить на трон брата прежнего императора Йорганкеша.

Фаргал уничтожил всех. Кроме Андасана, успевшего удрать в Фетис через горы Яго. Император Хаттус, не желавший портить отношения с могущественным соседом, схватил беглого мятежника и морем отправил в Карнагрию. Но Андасан подкупил моряков, высадился на севере империи Фаргала и поднял против царя две прилегающие к Карну области. Фаргал потратил полгода, чтобы восстановить порядок... но Андасан опять ухитрился улизнуть. На этот раз – в Эгерин, где пытался снискать расположение императора Хар‑Азгаура. Тщетно. Хар‑Азгаур боялся Фаргала еще больше Хеттуса: ведь перебраться на противоположный берег Карна куда проще, чем перевалить через горы Яго. Андасан на сей раз оказался достаточно осторожен, чтобы не дать себя схватить. Поддержки он, разумеется, не получил и теперь разбойничал где‑то на юге Эгерина. Это было куда безопасней, чем грабить вельмож Карнагрии. В Эгерине большинство Владык рассматривало землю соседа, как потенциальную добычу, а самого соседа – как кровного врага. Сговариваясь то с одним, то с другим, Андасан сколотил собственное войско, нахапал эгеринского золота и вполне мог доставить Фаргалу неприятности. Царь же Эгерина, хоть и слал южному соседу регулярные жалобы на бесчинства мятежного тысяцкого, но от военной помощи отказывался. Карнагрийскому льву дай только поставить лапу на левый берег Карна!

– Андасана видели в эгеринских предгорьях Ашшурова хребта, – ответил Фаргал. – Когда‑нибудь он переберется на мою землю, и я сверну ему шею! В Царь хлопнул ладонью по ковру, на котором был выткан один из его предшественников‑императоров. Восседая на троне с двумя чашами в руках, император утвердил одну ногу на отрезанной голове менее удачливого соседа, а вторую – на золотой короне, ранее украшавшей эту голову. Две обнаженные девушки ласкали колени царя. Надо полагать, дочери покойного.

* * *

Царская лодка подошла к пригородам Великондара. Заросли тростника здесь были реже, чем ниже по течению. Глина и тростник – основной строительный материал тех, кто победней. Кроме того, из сердцевины белых стеблей делали лучшую в Четырех Империях бумагу.

Белая цапля опустилась на палубу царской лодки. Ее не тронули. Цапля считалась приносящей удачу. Или сулящей скорую встречу с потерянным родственником.

Охранники Фаргала поднялись и взяли наизготовку луки. Не в ожидании реальной опасности, а дабы все видели: царская стража – начеку.