Женщина, говорившая по телефону, имела явно московский выговор. Чуть растянутый, с открытым «а». Звук «г» она произносила мягко, легко. Георгий Робертович вспомнил сестру Амировой Тамару Кулагину с ее фрикативным «г». Он еще тогда, при первой встрече отметил, что Кулагина имеет украинский выговор. А Нина? Они воспитывались вместе, и, значит…

Поднявшись на шестой этаж, где жил Дунайский, Гольст первым делом спросил у Жариковой, какое было произношение у Амировой.

– Как у украинки,– ответила Гликерия Саввична.– Первое время я поправляла ее. А она все по-деревенски,– «ге» да «ге». Я махнула рукой. Раз с детства так привыкла, разве разучишь?

Гольст почувствовал облегчение. Значит, звонила не Амирова. Но если не она, то кто же? Те, как высказал предположение Филиппов, кто стоит за Дунайским? А может быть, женщина звонила все-таки по поручению самой Амировой? Такой вариант тоже не исключен.

Понятые – управдом и жена дворника – с утра дожидались его. Гольст продолжал обыск.

Бурые пятна снова были обнаружены на других участках пола под паркетом. Нашел их следователь и в вентиляционном отверстии, которое располагалось в стене возле самого пола и было закрыто металлической решеткой. Управдом и Жарикова называли это отверстие отдушиной. А возникли эти пятна там, очевидно, потому, что пол имел небольшой уклон. И кровь (если это была она) стекала в сторону отдушины.

Гольст тщательно обследовал кухню и ванную комнату. Он рассуждал так: если Дунайский расчленил труп в своей комнате, то все равно ему надо было куда-то слить кровь или воду после уборки комнаты.

Осмотр кухни ничего не дал. А вот в ванной под раковиной на плинтусе были обнаружены бурые пятна. Следователь отодрал плинтус. Тоже для исследования.

В этот день Георгия Робертовича ждала еще одна находка. В ящике буфета он нашел несколько листов бумаги, линованной зеленой полосой. Дело в том, что в одном из найденных свертков с частью трупа находился небольшой клочок бумаги тоже в зеленую полоску.

Гольст изъял найденную в буфете бумагу для экспертизы – надо было идентифицировать бумагу.

Когда за окнами стемнело, следователь понял, что закончить обыск и на этот раз он не успеет.

Понятые ушли, предупрежденные, что завтра понадобятся опять. Следователь опечатал комнату Дунайского. Он уже собирался уйти, как позвонил Яша Поляков, дежуривший у телефона в его кабинете.

– Георгий Робертович,– взволнованно сказал он,– вас срочно ищут. Из отделения милиции в Сокольниках, вот номер их телефона.

– Хорошо. А по поводу Дунайского никто не звонил?

– Нет.

Отпустив практикантов с «поста», Гольст тут же связался с отделением милиции. Ему сообщили, что задержана женщина, похоже, что Амирова.

Георгий Робертович, схватив такси, поехал в Сокольники. За полчаса, проведенные в дороге, он снова пережил то состояние, которое было у него ночью после звонка.

«Неужели я все-таки совершил ошибку?» – в какой раз спрашивал себя следователь.

Но когда он увидел в комнате дежурного молодую женщину с ярко накрашенными губами, кокетливо держащую в руке папиросу, у него отлегло от сердца.

Задержанная действительно имела внешнее сходство с Амировой. Это и послужило причиной ее задержания постовым милиционером. Гражданка пошла в отделение милиции охотно и на вопрос милиционера, не Амирова ли она, с живостью подтвердила: да, Амирова. Нина? Да. И на любой вопрос отвечала утвердительно.

Гольсту поведение неизвестной показалось подозрительным. Стали разбираться. Выяснилось – недавно вышла из психиатрической больницы. Она вообще могла признаться в чем угодно…

Шейнину Георгий Робертович позвонил поздно вечером.