Теперь я стою перед домом родителей и печатаю второе сообщение, потому что не могу притворяться, что Грант мне безразличен и я о нем не думаю.

«С Рождеством, Грант. Я провожу его с семьей. Надеюсь, ты тоже не один».

Отправляю сообщение, убираю телефон в карман и звоню в дверь. Слышится лай. Шорох, стук, дверь открывается. Гарри радостно виляет хвостом, а мама удивленно смотрит на меня.

– Мэйси, – шепчет она.

Чувствую, как меня переполняют эмоции – тоска по дому, волнения последних месяцев, – и надломленным голосом говорю:

– С Рождеством, мама.

Мама заключает меня в крепкие объятия. Она пахнет корицей и эвкалиптом, печеньем и кофе. Она пахнет домом, и я вдруг превращаюсь в девочку, которой когда-то была, только с большими страхами и переживаниями.

Я тихо плачу, вцепившись в мамин кардиган, и она обнимает меня, пока мне не становится легче.

– Как хорошо, что ты приехала, – она ненадолго снимает с меня очки, чтобы вытереть мне слезы, и улыбается. – Заходи. Папа готовит завтрак, а я вчера испекла печенье.

Дверь за мной закрывается. Я глажу собаку и делаю глубокий вдох. Родительский дом совсем не изменился. Узкая, немного темная прихожая с десятком фотографий и несколькими дешевыми статуэтками, изношенный пестрый коврик и потускневшее зеркало рядом со шкафом. Это зрелище меня успокаивает. Я рада, что приехала.

Мы идем на кухню. Внезапно срабатывает пожарная сигнализация. К потолку поднимается дым, папа кашляет и яростно машет кухонным полотенцем над сковородой, а мама, ругаясь, выключает сигнализацию и открывает окно.

– Джордж, что ты творишь?!

– Я хотел поджарить бекон до хрустящей корочки.

– Теперь она точно хрустящая, – улыбаюсь я.

Услышав мой голос, папа замирает. Мама улыбается, а он медленно оборачивается. И когда видит меня, едва не начинает плакать, потому что мы не виделись шесть месяцев, дольше, чем с мамой. Я бегу к нему и падаю в его объятия.

– Что ты здесь делаешь, мышонок?

Он крепко обнимает меня, как мама минутой раньше.

– Бекон! – говорит мама, но папа отвечает:

– К черту бекон!

Его слова заставляют меня громко рассмеяться.

– В таком случае завтракать мы будем печеньем, тостами и арахисовым маслом.

– Я думал, ты работаешь или, может, отмечаешь Рождество с подругами. Мама знала, что ты приедешь? – спрашивает папа, и я качаю головой.

– Нет, я хотела сделать сюрприз. А еще я соскучилась по дому, – признаюсь я.

– Садись.

– Давайте я помогу.

– Ни в коем случае. Садись, Мэйси.

Папа отодвигает один из трех старых деревянных стульев, которые стоят у столика у окна, и я нехотя усаживаюсь. Поправляю очки и достаю из сумки подарок. Накрыв на стол, родители устраиваются рядом со мной.

– Ваш любимый шоколад, – говорю я, подвигая к ним сверток. Они обожают шоколад из маленькой кондитерской в центре Финикса, но он такой дорогой, что они редко могут себе его позволить.

– Спасибо, дорогая.

– Это было совсем необязательно, – ворчит папа.

– Знаю, – улыбаюсь я. – Счастливого Рождества.

Мама берет меня за руку и крепко сжимает ее.

– Почему ты приехала, Мэйси?

– Я же сказала, – смущенно опускаю взгляд.

– Да, но… ты словно чего-то недоговариваешь.

Я киваю, и меня прорывает. Я рассказываю обо всем. О съемной квартире, о связанных с работой волнениях, о Гранте, о том, что случилось на приеме, о своих мыслях и страхах…

– Пап?

– Джордж, ты выглядишь так, будто твоя голова сейчас лопнет, – смеется мама.