Netflix спрашивает, хотим ли мы продолжить просмотр. Я очнулась из-за него?

Нет, вряд ли. Громкость телевизора минимальная.

Что же тогда меня разбудило?

– Мэйси, – тихо зовет Сьерра. Ее голос раздается едва ли громче дыхания.

Я вдруг осознаю, что она крепко держит меня за ногу, что, вероятно, и стало причиной моего пробуждения.

– Нет, нет, нет! – я стягиваю с нас покрывало. Сьерра лежит на боку, ее щеки покраснели, я замечаю это даже в тусклом свете маленькой лампы, и, потрогав ее лоб, громко ругаюсь.

– Ты вся мокрая.

– Что? – тихо вздыхает она, едва в состоянии держать глаза открытыми. – Мне тоже показалось, что здесь очень жарко.

– Нет, черт возьми, ты окоченела, твоя кожа холодная.

– Мэйси? Мне трудно дышать и я с трудом могу пошевелиться. Очень больно. Здесь, – она указывает на грудь и говорит так отчаянно и надрывно, как никогда раньше. Единственная слезинка, скатившаяся из левого уголка ее глаза, заставляет меня покрыться мурашками.

За секунду до того, как впасть в панику, вспоминаю, что я – врач. Я могу позаботиться о ней, пока не прибудет помощь.

– Я вызываю «Скорую», – достаю телефон и набираю 911.

– Центр экстренной помощи, что за чрезвычайная ситуация?

– Здравствуйте, говорит доктор Мэйси Джонс, я и моя подруга сегодня днем попали в автомобильную аварию, при осмотре не было выявлено отклонений. Сейчас у нее высокая температура, одышка и жалобы на боль в груди, вероятно, поражены легкие. Возможна травма грудной клетки. Нам нужна скорая помощь.

Я сообщаю им адрес и благодарю, когда диспетчер сообщает, что «Скорая» прибудет незамедлительно.

Закончив разговор, звоню в Уайтстоун.

Слышен гудок.

Почему никто не берет трубку?

Я раздраженно хмурю брови – и тут раздается сонный голос. Тот самый, который я не могу выкинуть из головы.

– Боже, Мэйс. Я знал, что ты будешь скучать по мне, но неужели обязательно звонить посреди ночи?

– Грант?!

Единица – кнопка для быстрого набора номера больницы Уайтстоун. Какого черта Грант взял трубку, он же не на дежурстве?

– Я звонила в Уайтстоун, и сейчас у меня нет времени спрашивать, почему твой номер оказался на кнопке быстрого набора, – может, я грубовата, но это не важно. Я слишком волнуюсь за Сьерру.

Грант, должно быть, уловил волнение в моем голосе, потому что, прежде чем я успеваю повесить трубку, он кричит:

– Подожди, что происходит?!

– Состояние Сьерры резко ухудшилось, – я перечисляю ему симптомы, и он чертыхается.

– «Скорая» уже в пути?

– Да.

– Усади ее так, чтобы было легче дышать. Но осторожно и медленно, и сразу остановись, если ей станет хуже. Я еду.

– Что? Зачем?!

Но он уже прервал разговор. Я на грани истерики, когда набираю номер Уайтстоун. Черт возьми, сейчас половина четвертого.

В отделении неотложной помощи отвечает Лиша.

– Лиша, это Мэйси! – я объясняю ей, что происходит, и безмерно благодарна, когда она говорит:

– Я обо всем позабочусь. Сообщу в отделение торакальной хирургии, все будет готово к вашему приезду.

– Кто дежурит?

– Йен.

Йен. Кажется, он никогда не отдыхает. Но он один из лучших и позаботится о Сьерре. И думаю, он всегда признает – несмотря на огромное эго, – если больше не может помочь пациенту.

– Спасибо.

Я заканчиваю разговор, бросаю мобильный на столик и встаю.