-  Да, конечно, - согласился я. - Поедим и пойдем до вечера в лес. Ты переоденешься в мужское платье или останешься в сарафане?

    -  Останусь, - независимо сказала она, гордо тряхнула головой и первой пошла к землянке, явно демонстрируя свои ноги и плавную походку.

    Наша скудная, бессолевая трапеза проходила на свежем воздухе. Алена ела неторопливо, тщательно выбирая мелкие косточки из ершей и карасей.

    -  Интересно, как там мой Ванюша? - неожиданно, спросила она. - Поди по мне соскучился!

    -  Ванюша? - не сразу вспомнил я. - Это тот приказчик?

    -  Знал бы ты, как он хорош, - продолжила она, отправляя в рот кусочки рыбьего мяса и репы, - кудрявый, веселый!

    Я понял, куда дует ветер, и незаметно улыбнулся.

    -  А как он песни поет! Заслушаешься!

    -  Повезло ему, бывают же способные люди. Вот и будете с ним на пару песни петь и в дуду дудеть!

    Алена обожгла меня сердитым взглядом, но попытку разбудить ревность не оставила.

    -  А уж, какой ласковый, не то что некоторые!

    Эти «некоторые» никак на намек не отреагировали и продолжали возиться с костлявой рыбой.

    -  Нужно на ночь опять сеть забросить, - будничным тоном сказал я. - Ну, что наелась? Тогда обувайся и пошли в лес.

    -  Я не умею портянки наматывать, - сердито сказала девушка.

    -  Хорошо, я помогу, - покладисто согласился я.

    Алена почему-то независимо дернула плечом и пошла в землянку за сапогами. Я остался сидеть на бревне, размышляя, как быстро человек ко всему привыкает. Скажи мне кто-нибудь раньше, что я буду есть пареную репу - рассмеялся бы в лицо. А теперь - привык и ничего.

    -  Кашу с собой возьмем? - спросила девушка, появляясь со своими сапогами и самодельными портянками.

    Я уже привык, что кашей называется вообще всякая пища, и не удивлялся как в начале своего пребывания в этом времени неправильному применению слов.

    -  Конечно, возьмем, мало ли что может случиться. Садись, давай ногу.

    С портянками, я кажется, немного промахнулся. Мужчинам в состоянии, в котором я пребывал, категорически нельзя занимать девичьими ножками. Да еще такими стройными и ладными. Особенно в эпохи, когда о нижнем белье никто и слыхом не слыхивал. Думаю, простые, приземленные мужики, с обычными, стандартными инстинктами, меня поймут. Половые эстеты, те, как принято, недоуменно пожмут плечами и осудят плебейский вкус: «Ах, что в этом интересного, вот если бы там росли хризантемы!» Увы, и без хризантем или модного пирсинга у меня оказалось достаточно сильных впечатлений, чтобы задрожали руки и пересохло во рту.

    Коварная юница, кажется, отметила мое состояние и, улыбаясь одними глазами, стерла ладошкой обильный пот, выступивший у меня на лбу.

    -  Ой, бедненький, тебе что, так жарко, или после вчерашнего дождя поднялся жар?

    -  Просто жарко, - буркнул я, непослушными губами.

    -  А вот мой Ванюша никогда не потеет! - не скрывая насмешливого лукавства, сказала она.

    -  Ладно, потом расскажешь обо всех его замечательных качествах, а теперь пошли скорее.

    Я осмотрелся, не осталось ли каких-нибудь следов нашего пребывания и, перекинув через плечо поеденный молью и сыростью тулуп покойного крестьянина, не оглядываясь, пошел к лесу.

    -  Давай останемся здесь, - попросила девушка на сухой высокой опушке, на которой уже появилась трава.