-  Погодите, - попытался я хоть как-нибудь его отвлечь и сделал два шага вперед, - если вам не правится, что я на вашей земле, то я уйду!

    -  Уйдешь! - затрясся он. - Изгадил мне все, а теперь уйдешь!

    -  Да о чем вы толкуете? Я тут случайно оказался…

    -  Фильку-холопа ты зарыл?! Землю мне истоптал?! Кто позволил! Крамолу сеешь!

    Он окончательно впал в безумие, кричал, приплясывал на месте и целился в меня из своей аркебузы. Что он может сделать в следующее мгновение, было совершенно непонятно. Фитиль дымился, расстояние между нами было подходящее для выстрела, но никак не для рукопашной схватки, и я растерялся. Дать пристрелить себя обыкновенному сумасшедшему, не самое удачное окончание «политической карьеры». Я лихорадочно думал, чем его можно заговорить и как отвлечь, чтобы подобраться на бросок.

    -  Так это вы Фильку застрелили? - спросил я, делая вперед еще один маленький шажок. - Меткий выстрел!

    Комплимент явно ни достиг цели, мой визави пропустил его мимо ушей, но маневр заметил:

    -  Стой на месте, холоп! Я все вижу, все знаю! Молись Господу за душу свою грешную! Скоро ты предстанешь перед грозным ликом его и ответишь за все свои преступления!

    Более дурацкую ситуацию сложно было придумать. Чокнутый слышал только себя и в любой момент мог выстрелить. К тому же меня заклинило, как говорится, «на нервной почве» и не получалось найти неординарный выход из ситуации. Броситься на него, было бы чистым самоубийством. Не попасть в человека из аркебузы с такого состояния, нужно было очень постараться. К тому же я не знал, какой дрянью она заряжена. Если картечью, то при выстреле шансов у меня вообще не оставалось - разнесет на клочки.

    -  Погодите кипятиться, - сказал я и приветливо помахал рукой, - какие еще преступления? Если хотите, я сейчас же уйду отсюда. А за то, что ходил по вашей земле заплачу ефимку.

    Однако это предложение вызвало новый взрыв ярости. Псих подпрыгнул на месте и строя гримасы, начал ругать меня последними словами. Что его на этот раз так рассердило, было совершенно непонятно. Я знал, что логика у душевнобольных своя и чтобы договориться до чего-нибудь путного, нужно найти у каждого его Ахиллесову пяту, но делать это в положении, когда в тебя вот-вот выпалят, было не совсем комфортно.

    Я попытался воспользоваться его ненавистью к пришельцам и, таинственно подмигивая, предложил:

    -  Боярин, хочешь, покажу, где я закопал Фильку? Мы его вместе выроем и выкинем с твоей земли?

    Заманчивое предложение, увы, не получило отклика. Бесноватый вскинул свою железную трубу и стал теперь целиться в меня с плеча. В это момент новое обстоятельство еще сильнее осложнило ситуацию. За спиной у психа я увидел Алену. Она подкрадывалась к нему сзади, держа в вытянутой руке ятаган. Что она с ним собирается делать, я не понимал, но ее присутствие здесь было совершенно лишним.

    -  Молись, холоп, пришел твой последний час! - закричал псих, держа аркебузу у правого плеча, а левой рукой собираясь прислонить к запалу дымящийся фитиль.

    -  Погоди, не стреляй, - отчаянно крикнул я, боясь упустить момент, отскочить в сторону.

    Алена уже находилась в десяти шагах от ненормального. Тот, увлеченный моим расстрелянием, ничего не видел и не слышал. Я стоял перед ним, как голкипер в створе ворот во время пенальти, пытаясь угадать в какую сторону падать, и девушка мне мешала, невольно отвлекая внимание.

    Наконец наступил момент истины. На полке ружья вспыхнул порох, я бросился в сторону и, уже падая, увидел вспышку и услышал громоподобный выстрел.