|
И среди всех этих безделушек кружился, вальсировал самый значительный выигрыш - перевязанный розовыми ленточками живой, обезумевший от страха кролик. Вся эта мишура красовалась в рамке пунцовых обоев, ламбрекенов, занавесок, а в глубине барака, как в святая святых храма, висели три картины - три шедевра Шэна, которые следовали с ним с ярмарки на ярмарку, с одного конца Парижа на другой: "Блудница" - в центре, копия картины Мантенья - слева, "Печка" Мапудо - справа. По вечерам, когда зажигали керосиновые лампы и скрипевшие лотерейные диски горели, как звезды, не было ничего прекраснее этих картин на фоне кровавого пурпура материй; и в балагане толпилась куча зевак. При виде этого зрелища Клод не мог удержать восклицания: - Господи, да ведь картины и впрямь хороши! Они будто созданы для этого! В особенности Мантенья, написанный с наивной сухостью, напоминавший выцветшую лубочную картинку, повешенную здесь на радость простым людям; а тщательно выписанная покосившаяся печка Магудо рядом с сусальным изображением Христа выглядела неожиданно забавной. Шэн, завидев двух друзей, протянул им руку, словно расстался с ними только накануне. Он держался непринужденно, не тщеславился своей лавчонкой, но и не стеснялся ее, нисколько не постарел, был, как всегда, косноязычен, нос его совершенно исчез в одутловатых щеках, а рот, как будто постоянно набитый кашей, прикрывала борода. - Что скажете! Вот мы и снова встретились! - весело промолвил Сандоз. - А знаете, ваши картинки производят большое впечатление. - Ну и ловкач! - добавил Клод. - Устроил собственный салон, только для себя одного! Здорово, а? Лицо Шэна просияло, и он проронил свое любимое: - Еще бы! Но на этот раз, польщенный в своем тщеславии художника, он не ограничился обычным невнятным бормотанием, а произнес вдруг целую фразу: - Ну еще бы, будь у меня ваши денежки, я преуспел бы не хуже вашего! В этом он был убежден. Он никогда и не сомневался в своем таланте, а бросил живопись лишь потому, что не мог ею прокормиться. Он был уверен, что будь у него время - он создал бы произведения не хуже шедевров Лувра. - - Полно, - сказал Клод, снова помрачнев, - вам не о чем жалеть! Только вам одному и повезло. Ведь дела в лавочке идут недурно? Но Шэн с горечью промямлил в ответ: - Нет, куда там, все идет из рук вон плохо, даже лотерея. Публика больше не ставит, деньги уходят к кабатчикам. Он и так скупает все по дешевке, постукивает по столу, чтобы стрелка не задерживалась на больших выигрышах, и все-таки денег только-только хватает на питьевую воду. Но тут как раз подошли клиенты, Шэн прервал разговор и крикнул громким голосом, неожиданным для его удивленных товарищей: - А ну, кто ставит? Скорей! Игра без проигрыша! Какой-то рабочий, держа на руках маленькую болезненную девчурку с жадно горевшими глазами, дал ей сделать два удара. |
