|
Тиль принялся гладить пластиковые прямоугольники, словно пытаясь различить их на ощупь. “Спасибо за ваш выбор...” Так ему говорили по терминалу те девицы. Странно. Очень странно звучит. Никто никогда не скажет: “Спасибо за то, что дышишь”. А за выбор — почему-то спасибо... — Пожалуйста, — прошептал он, поднося к глазам карточку. Александр Юхневич. Значит, Москва. Поезд в пять ноль-ноль. Не то чтобы две другие дороги вели не туда. Тиль давно убедился: они все ведут в одну сторону. Но пути с названиями “Кучеренко” и “Шнайдер” слишком быстро заканчивались. Собрав карточки, он распихал их по карманам и направился к выходу. В дверях Тиль задержался и поймал себя на том, что продолжает взвешивать какие-то варианты. Эта привычка была полезной, но сейчас он думал об Ирине Кравец, а то, что с ней случилось, он исправить не мог — ее смерть уже стала реальностью. Реальность Тилю Хагену не подчинялась. Минус 50 часов — Лаур? Элен Лаур?.. — Что?.. — Женщина подалась к окну. — Что вы сказали? — Ваша фамилия Лаур? — спросил инспектор, перекрикивая грохот ливня и рев горящей на обочине цистерны. К черному небу рвался оранжевый смерч, и все вокруг — колонны автомобилей, ребристые потоки воды на асфальте, даже плащи патрульных, — все было такое же оранжевое и недоброе. Полиция проверяла каждую машину, но фонарями никто не пользовался — в три часа ночи на шоссе было светло, как днем. — Ваша фамилия Лаур? — повторил инспектор, махнув ее ИД-картой. Элен снова не расслышала, но, догадавшись, кивнула. Он с профессиональным отвращением заглянул, к ней в салон и, поежившись, провел мокрой ладонью по мокрому лицу. Бессмысленный жест. По щекам вновь потекла вода, закручиваясь на подбородке в кривую китайскую косичку. — Может, я поеду? — спросила Элен. — Ваш простатит — ваши проблемы. А у меня дела в городе. — Покиньте автомобиль. — Что?.. Вы шутите. — Покиньте автомобиль! — проорал полицейский, хватаясь за терминал, висящий на поясе. С его стороны это было свинством. Маленькой гадостью, на которую он имел право, — вытащить человека под ливень и продержать несколько минут, пока одежда не промокнет насквозь. Элен тряхнула головой, скидывая длинную челку набок, и открыла дверь. Инспектор зачем-то включил фонарь и направил свет ей в глаза. Она неохотно вылезала, чувствуя, как внимательный взгляд ощупывает ее губы, шею, цепляется за длинный смоляной “хвост”, скользит по куртке, застывает на уровне лопаток и вползает под широкий лацкан. Несмотря на дождь, ночью было душно, а кондиционер не работал, поэтому Элен позволила себе избавиться от свитера. Чужой взгляд холодной рукой шарил по телу и, кажется, не собирался останавливаться. Она подняла воротник. — Ну?.. — Дорогая машина, — со значением произнес инспектор. — По области таких больше ста штук в угоне. Построение фразы предполагало полуинтим, но из-за шума пожара приходилось кричать изо всех сил. Так и вышло: полуинтим-полукрик. Доверительный вопль. — Я не из вашей области, — ответила Элен. — Проверим. |
