— Мне неудобно так…　

— Тебе стыдно, — прервал меня Аршавеше, — а стыдиться нечего. Забудь о всех этих правилах и просто расслабься.　

Ему легко говорить. У него ничего интимного снаружи не видно. Вот везет же нагам! Меня только сейчас осенило, как же этой расе повезло в плане соблюдения скромности. Будь ты полностью гол, пока пластины на месте, срама никто не видит. А тут, вдруг к водоему выйдет кто посторонний?　

Я вдруг осознала, что мужчина под мной тоже как бы голый… кожа к коже… и сердце под ладонью бухает… Я замерла. По телу разливалось волнение и легкий жар то ли от горячей воды, то ли от чего другого. Я ощущала собственной грудью упругие грудные мышцы наагасаха, а животом легкую шершавость его кожи в том месте, где на животе у него начинали расти мелкие чешуйки. Чувствовала мощь и силу мужского тела и то, как все быстрее и быстрее стучит сердце под моей ладонью.　

И я расслабилась. Уткнулась лицом в его шею и, глубоко вдыхая запах, позволила себе вспомнить полные удовольствия моменты нашей близости. И остро захотела пережить это еще раз. Настолько остро, что испытала беспокойство, так как не знала, что сделать, чтобы наагасах пошел на близость. Просить? Я не настолько смела и бесстыдна. Соблазнить? Я не представляла, как это сделать.　

Все оказалось куда проще. Поддавшись своему желанию, коснулась губами к его шее. Он резко вздохнул, а затем его рука накрыла мою макушку. Потянув за волосы, он заставил меня отстраниться и накрыл мои губы жадным поцелуем. Я путалась пальцами в его волосах и неуклюже пыталась отвечать, но неизменно сдавалась под напором его языка. Один поворот, и я оказалась прижата к стенке водоема. Руки наагасаха жадно блуждали по моему телу, а некоторые прикосновения заставляли изумленно изгибаться, выдыхая что-то неразборчивое ему в губы. Проникновение было неожиданным в тоже время очень ожидаемым. Тело наагасаха очень тесно прижалось ко мне, в один момент я почувствовала, как он слегка отстраняется, а затем крепко прижимается, неумолимо наполняя меня собой. Это оказалось настолько остро, что я задохнулась на мгновение, а потом тонко всхлипнула и сильно прижалась к нему, ощущая как тело сотрясает мелкой дрожью наслаждения и предвкушения.　

Движения наагасаха очень сильные, казалось с каждым толчком он входит до упора, чтобы на краткий миг покинуть твое тело, а потом уверенно опять в него войти. И с каждым разом все быстрее и быстрее, разжигая внутри дикий пожар удовольствия, от которого я кусаю губы, в безнадежной попытке сдержать стоны. Сильнее и сильнее, пока яркая вспышка удовольствия не скручивает низ живота, буквально подкидывая вверх, но крепкие руки наагасаха не позволяют отстраниться и удовольствие становится непереносимым из-за продолжающихся в этой судороге наслаждения сильных движений внутри. Я ошеломленно вскрикиваю, а затем просто прогибаюсь назад, не в силах исторгнуть из распахнутого рта ни звука. Наагасах по-звериному рычит, еще несколько раз особенно сильно толкается в меня и замирает, содрогаясь. А я готова расплакаться от невыносимого облегчения. Все тело трясет, внизу живота продолжают спазмами скручиваться мышцы вокруг плоти наагасаха. Я пытаюсь отдышаться, но воздуха не хватает. Наагасах также тяжело дышит, уткнувшись мне в плечо.　

Отстраняется он только через несколько минут. Целует меня в губы и со слабой улыбкой произносит:　

— Искусительница. Я ведь планировал до ночи потерпеть.　

"Сам такой", — вяло подумалось мне.　

Ночь на новом месте прошла замечательно. Наага… Аршавеше решил, что одного раза после моей длительной болезни пока достаточно.