С родителями Аршавеше мы встретились в большой комнате, видимо, отведенной под трапезную. Мне было сложно ориентироваться в назначении комнат, так как у меня на родине о предназначении помещения можно судить, посмотрев на мебель, его наполняющую. Здесь же отсутствовали привычные мне столы и стулья. С высокого потолка свисали чаши-люстры с незажженными сейчас осветительными шарами. На стенах развешены полотна с изображением рек и озер, а из мебели были только маленькие низенькие столики. Вокруг них разложены мягкие ковры и подушки, на которых и полагалось сидеть или лежать. Аршавеше, например, и его отец спокойно разлеглись, а его мать, наагасахиа Нориш, села, свернув хвост в кольца, и всем своим видом выражала нетерпение.　

Я поразилась тому, какая она миниатюрная. Особенно это было заметно на фоне ее мужа, огромного чернохвостого змея. Она даже в длину была короче его чуть ли не в два раза. Эта юркая нагиня выпытала у меня и у собственного сына все подробности нашей встречи и дальнейших отношений. Реагировала она очень бурно: хваталась за сердце на особо острых моментах, жалостливо вздохнула при упоминании жреца, чем вызвала недовольство собственного сына, восхитилась пылкостью чувств герцогского сына (Аршавеше конкретно обиделся) и яростно сжимала кулачки, когда рассказ подошел к моменту моего падения с моста. В конце она выдохнула:　

— Как романтично!　

Сын закатил глаза к потолку, а ее муж лишь благожелательно улыбался и гладил своим хвостом ее хвост. Его в поведении супруги все устраивало. Тем более, что она уже не возмущалась из-за отсутствия праздника по случаю женитьбы единственного сына. Меня обескуражил подобный прием. Их сын привел в дом постороннюю девушку, а они так хорошо и непредвзято отнеслись к ней. В итоге, напрягалась только я, и эта трапеза выпила из меня все силы.　

Общение с матерью наагасаха, правда, на этом не закончилось. Она последовала за нами в покои сына и проверила, как распаковали наши вещи. Мельком осмотрела мой гардероб и с улыбкой заявила, что мне придется заказывать новую одежду, так как в моих нынешних платьях мне будет слишком жарко в их климате. И я только после этих слов обратила внимание на наряд самой наагасахиа Нориш. На ней была легкая, многослойная туника без рукавов, подол которой заканчивался где-то в пяди над полом. Я даже вообразить не могла, чтобы я носила что-то настолько открытое. На мой робкий вопрос, не воспрещается ли ходить в штанах, она весело отмахнулась и заявила, что ходить я могу, в чем хочу. Я тогда даже не представляла, насколько это заявление соответствует действительности.　

После этого мы с наагасахом наконец остались вдвоем. Некоторое время после ухода наагасахиа Нориш мы просто смотрели друг на друга. Я не знала, что делать и как себя вести. Место мне незнакомо, окружение тоже, язык не знаю. Даже комната и та не моя. Я чувствовала себя совершенно растерянной. Наагасах же улыбался. Смотрел и улыбался.　

— В нашем парке есть горячие источники, — произнес он.　

Я удивленно посмотрела на него.　

— Это водоемы естественного происхождения, наполненные горячей водой, — пояснил Аршавеше. — Можем искупаться там, — а затем добавил: — Вдвоем.　

А я уцепилась за эту идею. Я была так сильно растеряна и из-за этого расстроена, что мне надо было чем-то себя занять.