— У меня нет больше вопросов, — улыбнувшись, сказал наг.　

Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр　

Дверь за ней закрылась. В глубине души поднималось раздражение. Игра могла окончиться моим проигрышем. Неужели она действительно… такая?　

До вечера нужно было чем-то заняться. Просто сидя в комнате и осмысливая произошедшее, есть риск потерять только что приобретенное равновесие. Чего мне не хотелось.　

Из разговора с наагасахом я вынесла важную информацию. Во-первых, я — наивная глупенькая девочка. Так я выгляжу в глазах своего жениха. Меня это не задевало, и казаться умнее я не желала. Если честно, то после тех глупостей, что я случайно наделала, я сама не считала себя особо умной.　

Во-вторых, он не верит в твердость моих слов и намерений. Я бы тоже не верила. К слову сказать, чужим обещаниям я никогда особо не доверяю. В своих клятвах у меня есть гарантия исполнения. В себе я полностью уверена.　

В-третьих, никаких сердечных привязанностей в этом браке не будет. Меня это не шокировало. Среди аристократии очень много браков по расчету. Если ты уважаешь супруга, то это уже хорошо. Его желание иметь несколько жен, я тоже понимала. Так увеличивается вероятность появления наследников. Я не уверена, что вообще смогу родить от нага. С трудом себе это представляю. Но если они и раньше брали женщин других рас и еще не вымерли, то, наверное, это возможно.　

В-четвертых, он добивается каких-то еще неведомых мне целей. Это просматривалось в его манере общения и поведения. Иногда мне казалось, что он ждет чего-то. Скажет или сделает и ждет. А чего ждет?　

— А сколько наагасаху лет? — вопрос был адресован Шайшу.　

Мы располагались в библиотеке. Я сидела на подоконнике, а наги, расположившись на диванах, пили чай, который принесла служанка.　

— Двести тридцать два.　

Я задумчиво посмотрела в окно. В небе летали птицы, солнце все ближе опускалось к отметке, за которой начинался вечер. Для нага, почти два с половиной века может и немного, но для человека, за этот период сменится шесть-восемь поколений, минимум. Большинство развлечений ему приелись, наверное, еще в юношескую пору. Я читала когда-то про оборотней-гориптиц, сейчас уже вымерших. Как и все оборотни, они жили долго, но взрослели и вступали в пору юности так же как и люди, к годам четырнадцати-пятнадцати. Сочинитель писал: "…по истечении двухсот лет былые развлечения перестали приносить ему удовольствие. Его одолевала скука и приступы глухого раздражения. Единственное, что могло его еще позабавить, это тонко выплетенные интриги, которые он строил во множестве…". Это было описание советника императора Ромиса, повелителя Арвании — древней, ныне не существующей империи. Наагасах, похоже, подвержен тому же недугу.　

Каково это — скучать? Кипение крови, которому все склонны в юношеском возрасте, обошло меня стороной. Я не выплескивала свою энергию наружу, и она продолжала тихо бурлить во мне. Да, я не могла долго сидеть на одном месте. Все окрестные земли в радиусе трех дней пути я знала, как свои пять пальцев. Ну, кроме Лядащего леса. Да и этот лес я знала лучше многих, так как все, кто осмеливались забредать в него, ходили недалеко и больше старались его не посещать.　

Мне нравились книги, я обожала узнавать что-то новое. Еще больше мне нравилось прошлое. Настоящее проходит у нас перед глазами и тут же переходит в будущее, которое становится настоящим. А то настоящее, что остается позади, превращается в прошлое. Сколько знаний и историй осталось там, в прошлом. То, что я вижу в настоящем, мне не очень интересно. Другое дело прошлое, с сокрытыми в глубине веков загадками. Оно манило меня.　

Поэтому я плохо понимала, что такое скука, когда вокруг такой огромный мир и так много неизведанного.