От этих слов в горле встал комок, и мне захотелось расплакаться, уткнувшись в пропахшее лампадным маслом плечо. Выплакать всю обиду на отца, мачеху, сестер, бросившую меня мать, на свою незавидную судьбу. И хотелось верить, страстно хотелось верить, что все действительно обойдется. И где-то меня ждет тихое, спокойное место и приятное и легкое, как жар весеннего солнца, счастье.　

Но я не могла позволить себе плакать. Поэтому просто оставалась рядом с жрецом и позволяла укачивать себя как ребенка. В себя меня привело шарканье ног. Я вздрогнула и вспомнила, что пришла не одна. Из-за алтаря я не могла их видеть, но предположила, что это шарканье признак недовольства ожиданием. Я нехотя отстранилась от господина Зуваруса.　

— Ваши слова принесли мне облегчение. Спасибо, что выслушали меня и успокоили.　

— Я всегда рад видеть тебя, мое дитя, — с улыбкой произнес жрец. — Глядя на твою чистоту, мое сердце наполняется светом. Приходи, когда тебе захочется. Твое появление всегда меня радует.　

Глядя в эти лучащиеся добром и участием глаза, я почувствовала, что успокаиваюсь окончательно и глубоко поклонилась ему на прощание. Жрец встал, чтобы проводить меня за черту алтарной части. Лица нагов были непроницаемы. Нельзя сказать, насколько они недовольны ожиданием. И меня это, если честно, не очень заботило. Сейчас я ощущала себя так, словно сбросила груз, который до этого несла на сердце и в душе. Легкость поднималась из самых глубин сознания, и, когда уже на улице я услышала беспечное пение птиц, пришла уверенность в том, что все действительно будет хорошо.　

А в часовне жрец Зуварус обессилено упал на колени перед статуей Богини- Матери и с болью в голосе произнес:　

— Матушка, прости меня… Ибо я грешен сердцем и мыслями…　

Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр　

В покои зашел Шайш. Он коротко кивнул мне и сел напротив. Я только что закончил общаться с отцом девочки и испытывал от этого некоторое удовольствие. Все прошло сравнительно легко. Я добился всего, чего хотел. Расположенный ко мне граф после получения выкупа легко подписал брачный договор, не особо вдаваясь в его условия. То, что нужно мне, девочку, я получил. Осталось завершить дела с королевской семьей, ради которых и была задумана эта поездка, сыграть свадьбу, и мы можем возвращаться. Игра, которую я начал с этой малюткой, только началась. А сама девочка еще не догадывается, как важно следовать обозначенным в нашу первую встречу условиям этой милой игры.　

— Что ты узнал? — спросил я у Шайша.　

На лице моего ближайшего советника и друга мелькнуло раздражение.　

— Ее окружение мне не нравится.　

— Да ладно? — развеселился я. — Неужели тебе жаль бедную девочку?　

— Жалость к этому не имеет никакого отношения, — отрезал Шайш. — Отношение ее мачехи очень странное. Она ее ненавидит и не скрывает это. Но при этом я узнал, что предыдущего жениха этой девочки планировалось отравить сразу после свадьбы. И планировала это госпожа Агнесса.　

Это действительно любопытно.

— Она растила ее. Возможно, какая-то привязанность имеет место быть, — предположил я.　

— Это не все. Здесь гостит герцогское семейство. Двое из сыновей проявляют повышенное внимание. Но если один выражает неприкрытый щенячий восторг, то второй мне совсем не нравится.　

— Почему?　

— Он осторожен, но в нем нет страха или каких-то опасений. Такую осторожность проявляют не трусы, а те, кто не хочет раскрыть свои планы раньше времени. Я чувствую, что он доставит нам немало проблем.　

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Люди не рискнут связываться с нами.　

Шайш поморщился.　

— Я тебя предупредил.