Первое, что я узнала, что лекарь велел не давать мне спать, пока он меня не осмотрит и пока я не поем. Поэтому она может болтать с чистой совестью. Сама я говорить не пыталась. Не чувствовала себя способной на такой подвиг. Сестра между тем рассказывала очень интересные вещи. В частности, что у меня была трещина в черепе, которую господин Айден залатал. Господин Айден — это тот серьезный мужчина, воспоминания о котором у меня были исключительно чернобелого цвета. Он маг-лекарь. Но мозг я все-таки ушибла. Она так и сказала — ушибла. Поэтому сейчас на моей голове повязка, между слоями которой завернуты мелкие амулеты, призванные унять боль и должные способствовать скорейшему заживлению.　

У левой руки было сломано предплечье. Перелом почти у самого локтевого сустава с сильным смещением. Такие травмы быстро не лечатся, даже магией. Кости он срастил, но руку пока беспокоить нельзя. Поэтому ее убрали в лубки, чтобы я в бреду или во сне ее не потревожила.　

По телу множество ушибов. Особенно сильно досталось правому колену. Оно распухло и стало багрово-фиолетового оттенка. О расцветке колена Дарилла рассказывала с благоговейным трепетом. Видимо, ее это очень впечатлило.　

И купание в холодной воде не пошло мне на пользу. Организм переохладился, расстроился и решил простыть. Хорошо хоть без насморка. Иначе, бы я захлебнулась соплями.　

Плавно с темы моих повреждений Дарилла перешла на повествование о том, как все испугались за меня. Маменьке до сих пор плохо, она почти не покидает комнату. Сейчас, правда, ей лучше. Батюшка ходит мрачный как туча. Больше всех переживал наагасах. Он не спал почти и совсем не ел все два дня, что я в бреду лежала. Вместе с Шайшем они все-таки умудрились подлить ему сонное зелье в питье, и наагасах сейчас спит. Жутковато было здесь с ним сидеть. Если он по комнате мечется, еще ничего. Но когда просто сидит и смотрит на меня, не отрываясь, а у самого глаза аж полыхают… Дарилла очень впечатлилась.　

Она сама здесь постоянно была, спала на кушетке. Но ей это было совсем несложно. А в замке такой бардак! Приехал советник Зосий, а с ним сам король. Вот принцессе досталось. Сказав это, Дарилла замерла, и я поняла, что она проболталась. Она осторожно посмотрела на меня и медленно, тщательно подбирая слова, сообщила, что покушение на мосту устроила принцесса Кирата. Она подослала своего мага. Наагасах узнал о покушении, еще до его свершения и бросился к нам на подмогу. Не успел. Он был в таком бешенстве, что пытался убить принцессу. Шайш не дал. Он и другие наги схватили его и скрутили. Но наагасах успел убить пятерых из охраны принцессы. Просто хвостом в стены вмял.　

Я не испытала от этой новости никаких эмоций. Покушалась и покушалась, убил и убил… Какая разница. Так я и задремала под ее бубнеж, наплевав, что спать мне нельзя.　

Через некоторое время меня осторожно разбудили. Пришел серьезный мужчина. Он и на самом деле оказался черно-белым: серые волосы и глаза, белая кожа и серый костюм. Он долго меня трогал и мял, потом отдал какие-то распоряжения слугам и говорил с Дариллой. Она слушала его с самой серьезной мордашкой.　

Принесли бульон. Наваристый, приправленный специями, но почти не соленый. Дарилла сказала, что надо выпить всю чашку. Это оказалось очень сложно, особенно трудна была последняя половина. После каждой ложки мне требовался перерыв. Дарилла заполняла эти паузы своей болтовней. То просила съесть еще ложку за наагасаха, за нее, за Риолану, за Шайша, Риша, Лоша… За маму и папу она благоразумно не предлагала есть. То рассказывала, как мужественно наагасах бросился за мной в воды реки. Это повествование я слушала с большим интересом, лишь автоматически открывая рот для очередной ложки.　

Когда чашка почти опустела, дверь в спальню отворилась, и вполз наагасах. Сонный, всклокоченный, в помятой рубахе и с отпечатком подушки на щеке.