Жуть да и только!

И как теперь жить?

Зять Мишка сигареты докурил свои. Раскашлялся под окошком.

Кашляет Мишка жутко противно. Разойдется разойдется, словно подавился чем. Того и глядишь – задохнется. Потом в горле что то гулко булькает. Мишка отхаркивается смачно, на всю улицу.

– Это все курево евонное», – думает баба Маша. – Угробит его окончательно.

Ой, как она Татьяну от Мишки отговаривала! Так отговаривала! Говорила, что хлопот с ним огребет еще на свою голову.

И огребла же!

Мишка – он же – инвалид. По зрению.

В армию Татьяна его провожала здорового, красивого, а встретила красивого да почти слепого. Все в округе говорили, что пожалела его Татьяна, потому и замуж за «слепого» согласилась пойти. Одна Татьяна знала, что хоть и скверный у Мишки характер, да любит она его. Любого любит: слепого ли, косого ли.

А он все шутит.

– Я, – говорит. – Таньку специально выбрал: у нее титьки самые большие в округе.

Все обыкновенно смущаются: чего это он про жены своей грудь разговоры ведет, как то грубо это, неприлично.

А Мишка смеется и добавляет:

– Теперь свою Таньку издалека узнаю: сначала вижу – грудь идет, потом уж и саму жену чуток да разглядеть могу.

Татьяна, и вправду, грудью своей великой «страдает». Нальет, бывало, себе чай, поставит чайник на плиту, что сразу за столом стоит, повернется обратно: р раз и снесла своей могучей грудью всю чашку.

Блинкает Татьяна, берется за тряпку, а потом все сызнова – чай, чайник, плита.

Аккуратнее: чашка!

Блин!

Как случилась слепота эта с Мишкой, он не признается. Отмахивается, мол, высунулся из окопа не вовремя. Одна Татьяна знает, что избили Мишку в армии за характер его задиристый. Стукнули куда то не туда, вот и ослеп.

Внучка Ася спрашивает дедушку:

– Деда Миша, а ты меня как видишь?

Деда Миша щурит свои голубые подслеповатые глаза, вглядывается в шустрое личико Асеньки. Говорят, что нос у внучки его, деды Миши – круглая картошка, а не нос. Вот за что девочке такая напасть? Настрадается она еще с таким носом.

Только Мишка нос этот, картофельный Асин, не видит. Говорит ей:

– Вижу тебя, конечно вижу.

Ася не отстает:

– А как я выгляжу?

Хитрая внучка, хоть и шестой год всего пошел.

Деда Миша улыбается широко и по доброму. Первые морщинки у его глаз собираются у голубых глаз: молодой он еще дед – всего то 53 года.

– Ты у меня самая красивая, – говорит деда Миша внучке Асеньке.

Внучка хоть и маленькая, понимает, что дед привирает: не знает, как она на самом деле выглядит. Папа говорил, что дед только силуэты различает. Знает это Ася, а все равно деду верит.

Как дед, Мишка, может быть, и неплохой, а вот как зять… Как там говорят? Неча взять?

Все бы ничего в нем. Хоть подслеповат, но по дому кое что делает. За скотиной ухаживает: кормит, поит, корову на пастбище выгоняет, цыплят выхаживает.

Один раз, правда, пришел весь в слезах. Татьяна первый раз за всю жизнь слезы у Мишки увидела.

Допытывается:

– Миш, что такое? Что случилось?

Тот головой качает – не признается. И все плачет. Тихонечко так слезы льет.

Только к вечеру рассказал, что полез он в сарай, где цыплят держали. Сарай низенький – ровно, чтоб согнувшись зайти, водицы подлить да батона накрошить. Прислушался, тишина вокруг. Неужто перемёрли все цыплята? Глаза голубые щурил щурил, да что толку?

В углу брошена фуфайка старая, чтобы не замерзли цыплята.