Счастье, как говорят, находит тучей. Едва больной поднялся, как прибежал посыльный от гонии и сказал, что рыжебородый пришелец в пути и через четвертую часть одной дюжинной - через полчаса - опустится здесь, на этой поляне.

    «Как всегда, в последнюю минуту», - подумал Володя. Николай был из тех, кто обязательно садится в поезд на ходу.

    Рафаил ничего не понял - сонно зевал и сонно вглядывался. Надо бы посадить его на место заблаговременно, слаб еще. Пока посадим… Кое-как Володя объяснил это Лахи.

    -  Э-э! Раф-фаи своими ногами войдет в Железную дыню! - крикнул Лахи и пальцем пощекотал пациента. - Иди, иди! Не приближайся к нему, стеклоглазый!

    Рафаил ковылял по траве, виновато улыбался. Лахи вскочил на площадку баросферы и, как подъемный кран, одним движением втащил Рафаила наверх - повернулся, ловко опустил его прямо на командорское место. Володя направлял. Все эго заняло не больше минуты. Володя с чувством сказал:

    -  Ты наш отец, Лахи!

    Снизу откликнулся Рафаил:

    -  По-каковски ты разговариваешь, Вовик?.. Как прохладно дома, хорошо…

    -  Оденься! - забеспокоился Володя. - Простуду схватишь, после болезни-то!

    Тючок с вещами уже лежал на площадке. Володя помог дружку натянуть шерстяные брюки, куртку, носки. Пристегнул ремнями и натянул на голову берет. Высунулся в люк - ничего не видно…

    -  Вовк, автостарт выключен? Николая-то нет, правда?

    -  Конечно, еще бы!

    Володя посмотрел, как Рафаил неловкими пальцами трогает рукоятки, и опять сунулся наружу.

    Летят, летят! Брахак, Лахи, оба Охотника смотрели в небо. Володя нашарил бинокль и припал к нему, стукаясь об окуляры очками. Три Птицы, видные чуть сбоку и снизу, качались в стеклах.

    -  Свисто-ок! - завопил он. - Колька!

    Лаки захохотал. Птицы стремительно приближались, спускаясь на край поляны, левее баросферы. Передняя проскочила над деревьями и вдруг с нее прыгнул коричневый человек - упал в траву.

    …В трехстах шагах от поляны Птица Ахуки крикнула, судорожно вытянула крылья - Немигающий дробно застучал лапами. Последние метры Ахука летел на мертвой Птице, как на планере, - Володя не узнает об этом никогда. Он махал из люка, кричал - вот он, Колька! Мелькнула красная от загара спина, светлая шевелюра, и вдруг его ударило по голове - люк грохнул - Володя упал в кресло. Колька! - он вскинул руки, вращающийся диск кремальеры отшиб ему пальцы, грянул звонок автостарта, и последняя мысль, мелькнувшая в сознании, была страшная и простая - автостарт включил Рафаил - дернул спросонок не в ту сторону.

    …Людей спасло то, что они сбежались к Ахуке. Тепловой удар, высушивший живую и мокрую только что траву, швырнул за деревья мертвую Птицу и свалил с ног Брахака. А яма, пыхнувшая багровым пламенем, была пуста - валил густой пар от потрескавшейся глины. Остался отпечаток сферы и глубокие вдавлины монтажных опор. Вот и вся память.

    Колька стоял над ямой один, как прокаженный. Огромными глазами смотрела Нанои - она еще лежала на спине Птицы. И смотрела на него, застывшего над ямой.

    Он опоздал на десять секунд. Пробежать, вскочить на верхушку сферы, а крышку он бы вырвал из гнезда. Десять секунд. Оттиски опор в сухой рыжей глине. В ближней опоре была выемка, она отпечаталась как выступ - Колька помнил, что выемку прорезал сварщик Чибисов для термометра, две недели назад. Десять секунд! Синий черт с плаката поднимал палец: «У меня девять жизней, у тебя - только одна».