|
Но Сэм прав. Во всех материалах сквозит оттенок неопределенности. Некоторые журналисты уверены, что сэр Николас написал эту записку, другие уверены, что все это сфабриковано. Одна газета назвала его самонадеянным взяточником; другая заявила, что сэр Николас – кристальной честности человек. Если Сэм хотел поставить всю историю под вопрос, то, несомненно, преуспел в этом. Я написала ему утром: У вас все хорошо? Но ответа не получила. Должно быть, занят. Уж наверняка. Чувствую себя разбитой. Не спала полночи, потому что была невероятно взвинчена, а проснувшись на рассвете, сразу же схватилась за телефон. Магнус написал несколько слов: Прекрасно провожу время. М. Целую, целую, целую Прекрасно проводит время. О чем мне это говорит? Да ни о чем. Возможно, радуется, что я ничего не знаю о его тайной любовнице. Или предвкушает роль верного мужа, не имея понятия о том, что Клеменси проведала о нем и Люсинде.® Или же принял решение никогда больше не изменять мне. Я не в своей тарелке. Хочу, чтобы Магнус был здесь, в этой стране, в этой комнате. Хочу спросить у него: «Ты изменял мне с Люсиндой?» – и выслушать его ответ, а потом решить, как быть. Состояние полной неопределенности так мучительно. Бреду в кухню за второй чашкой чая, вижу свое отражение в зеркале и корчу себе рожу. На голове воронье гнездо. Пальцы грязные от типографской краски. Лицо помятое. Та еще счастливая невеста. Сегодняшний день я собиралась полностью посвятить свадебным приготовлениям, – но стоит мне подумать о предстоящей суете, как внутренности скручивает, а к глазам подступают слезы. Но и просидеть дома весь день я не могу. Нужно чем-нибудь заняться. Выпив чаю, решаю отправиться на работу. Пациентов у меня сегодня нет, но я могу привести в порядок бумаги. В клинику я пришла первой, сижу в тишине, сортирую карты пациентов, и монотонность этого занятия успокаивает. Так проходит минут пять, а потом появляется Анжела и начинает суетиться – включает свой компьютер и телевизор, готовит кофе. – Это так уж необходимо? – Я морщусь от шума. Но Анжела смотрит на меня так, будто я посягаю на права человека. – Я никогда не пропускаю эту передачу. Спорить не имеет смысла. Я могу уйти с картами в свой кабинет, но у меня нет сил, поэтому пытаюсь отключиться от внешнего мира. – Посылка! – Анжела плюхает мне на стол какой-то пакет. – Купальник для медового месяца? Купальник? А зачем? Я была совсем другим человеком, когда заказывала все это. Помню, как-то раз во время ланча залезла в Интернет и стала выбирать бикини и полотенца. И вряд ли бы поверила, что за три дня до свадьбы буду сидеть и гадать, а стоит ли мне выходить замуж. –…И в сегодняшних передовицах говорится о возможной коррупции на государственном уровне. – Голос ведущего отвлекает меня от горьких мыслей. – В студии находится человек, знающий сэра Николаса Мюррея вот уже тридцать лет. Это Алан Смит-Ривз. Алан, ситуация спорная и щекотливая. Что вы о ней думаете? – Я знаю этого парня, – важно заявляет Анжела, когда Алан Смит-Ривз открывает рот. – Мы с ним прежде работали в одном здании. На экране появляется фотография Сэма. Быстро отвожу взгляд. В груди начинает ныть, и я не знаю отчего. Тревожусь за него? Или же из-за вчерашней ночи, когда мы стояли в лесу и он обнимал меня? Или потому, что я никогда больше не увижу его? – А он симпатичный. – Анжела разглядывает Сэма. – Это и есть сэр Николас? – Нет! – резко отвечаю я. – Не говори глупостей! – Ладно. – Анжела удивлена. – А тебе-то какое до всего этого дело? Вскакиваю с места. – Хочешь кофе? – Я уже поставила чайник. – Анжела вопросительно смотрит на меня. |
