|
– Поппи! Иди сюда! Расслабься. Веди себя естественно. Вперед! Сжимая в руках бутылки вина, направляюсь в кухню; там тепло и пахнет соусом «болоньезе». – Привет! Как дела? Я принесла вино. Красное. Надеюсь, вам понравится. – Поппи! – бросается ко мне Ванда. Ее растрепанные волосы недавно подкрашены хной, на ней одно из ее странных, широких платьев из чего-то похожего на парашютный шелк и сандалеты на резиновой подошве. Лицо бледное и, как всегда, без макияжа, только на губах кривой мазок помады.® Она касается щекой моей щеки, и я улавливаю аромат старомодных духов. – Не-ве-ста! – по слогам произносит она, и получается почти смешно. – Обрученная. – Помолвленная, – вступает в разговор Энтони, выбираясь из-за стола. Твидовый пиджак, тот же самый, в котором его сфотографировали для обложки его книги, тот же самый буравящий взгляд и та же самая улыбка. – Дрозд женится на конопатой подружке, гладиолус не женится на лягушке. Это для твоей коллекции, дорогая, – обращается он к Ванде. – Верно. Мне нужна ручка! Она начинает искать ее среди бумаг, разбросанных по столешнице. – Нелепый глупый антропоморфизм нанес большой ущерб делу феминизма. «Женится на конопатой подружке». А ты, Поппи, как считаешь? Но я лишь натянуто улыбаюсь. Понятия не имею, о чем они говорят. Ни малейшего. Почему они не могут просто сказать: «Привет! Как дела?» – как сделали бы все нормальные люди. – Что ты думаешь об ответе антропоморфизму? Что думает об этом молодая женщина? Под этим инквизиторским взглядом мой желудок делает кувырок. О господи. Я должна ответить? Антро… что? Если бы только он записал свои вопросы и дал их мне, предоставив пять минут на обдумывание (а заодно и словарь), то, может, я и выдала бы что-то умное. Ведь я училась в университете и писала эссе, используя всякие длинные слова, защитила диплом.® А в школе учительница английского даже сказала однажды, что у меня «пытливый ум». Но у меня нет пяти минут. И словаря. Энтони ждет ответа. И в его глазах мелькает что-то такое, от чего мой язык прилипает к небу. – Ну, э… Думаю, это… это… интересный вопрос, – мямлю я. – Решающий вопрос нашего времени. Как вы долетели? – быстренько переключаюсь я. Может, мы поговорим о кино или еще о чем-то понятном? – Бесподобно. – Ванда отрывает взгляд от своих заметок. – Почему люди летают? Почему? Не знаю, ждет она от меня ответа или нет. – Э… они летают в отпуск… – Я уже начала собирать материалы для статьи на эту тему, – перебивает меня Ванда. – «Миграционный импульс». Почему человек чувствует необходимость обогнуть земной шар? Мы идем по древним миграционным путям наших предков? – Ты читала Берроуза? – обращается к ней Энтони. – Не книгу, а диссертацию? Никто даже не предложил мне выпить. Тихо, стараясь слиться с окружающей обстановкой, пробираюсь к столу и наливаю себе бокал вина. – Как я понимаю, Магнус подарил тебе бабушкино кольцо с изумрудом? В панике подпрыгиваю. Так быстро! В голосе Ванды действительно что-то такое проскальзывает или мне показалось? Она знает? – Да! Оно… оно прекрасно. – Руки трясутся так сильно, что я чуть не проливаю вино. Ванда лишь приподнимает брови и многозначительно смотрит на мужа. К чему бы это? О чем они думают? Черт, черт. Катастрофа неминуема. – Т-трудно носить кольцо на обожженной руке, – в отчаянии объявляю я. Вот так. Я даже не соврала. – Ты обожгла руку? – Ванда поворачивается и касается повязки. – Бедная моя девочка! Ты должна проконсультироваться у Пола. |
