Изменить размер шрифта - +
Эрика тоже хороша — замышилась где-то и не вылезает, хотя явно пользуется защитным снадобьем своего отца…

Обнаружение припасов слегка подняло мне настроение. Голодный червячок у меня в животе уже давно превратился в огнедышащего дракона, и, чтобы поскорее его задобрить, я сжевала кусок хлеба с маслом и запила чашкой кофе. Потом, решив съесть что-то посущественнее, разморозила и поджарила рыбный стейк, а на гарнир отварила рис. Пообедала я в саду — в том самом живописном уголке со старой скамейкой, наслаждаясь и едой, и окружавшей меня мрачноватой красотой. В сущности, здесь не так уж и плохо, думалось мне. А бокал прекрасного белого вина (европейское качество!) окончательно примирил меня с обстановкой вынужденного плена в компании зубастых кровососов. Однако, что хорошая еда способна сделать с человеком!..

У кухни был только один недостаток — отсутствие горячей воды. Для мытья посуды воду пришлось греть на плите, но в целом я была довольна. Вот только ветер, гулявший в саду, тревожил душу напоминанием об Аиде… В сердце сидела горькая заноза непонимания.

Когда солнце село, объявились Эрика и Огнев.

— Извините, Алёна, что я не позаботилась должным образом о вас, — со своей обычной учтивостью сказала дочь лорда Эльенна. — Просто сил уже не было. Я пятеро суток не спала и устала, пришлось прилечь. Надеюсь, вам показали, где можно взять еду?

— О да, наша охрана была очень любезна, — усмехнулась я не без иронии. — Спасибо, еду я нашла и недурно пообедала. А ещё погуляла по замку и оценила его при дневном свете. В целом здесь очень приятно, интересно и красиво.

Зато князь Огнев не был доволен: ему срочно требовалось принять ванну, а кран горячей воды сломался.

— Я сейчас же скажу, чтобы неполадку устранили, — любезно пообещала Эрика. — А пока можете воспользоваться моей ванной, у меня как будто всё работает. Увы, сантехника тут старая и барахлит порой, что есть, то есть.

 

Глава 18. Укус и бремя прошлого

 

Из окна моей комнаты открывался вид на Альпы. Туман ватным одеялом лежал на озере, оправдывая название замка — «Туманные горы»; склоны щетинились тёмно-зелёным морем елей, а снег вершин сверкал нестерпимой белизной на фоне высокого холодного неба. А со сторожевой башни был виден ещё более внушительный и великолепный пейзаж, от которого хотелось уважительно и благоговейно молчать… Или писать стихи на немецком языке. Но поскольку я поэтом не была и немецкого не знала, мне оставался только один вариант — впечатляться и помалкивать.

Но на мою беду, поблизости таки нашёлся стихоплёт и знаток языка Гёте и Шиллера. Думаю, вы уже догадались, кто…

— Вы не представляете себе, мадемуазель Алёна, как вы меня вдохновляете! Это что-то невообразимое, невыразимое! Сегодня я написал два стихотворения — оба посвящены вам, моя дорогая. Вот, послушайте…

Он продекламировал своё творение сначала на немецком, а потом перевёл:

— Я польщена, князь, — вздохнула я. — Это очень мило, вот только глаза у меня не синие, а серо-зелёные какие-то, так что ваш стих не совсем точен в деталях относительно реальности.

— Ах, полно вам, мой милый критик! — досадливо воскликнул Огнев, возводя горящие поэтическим жаром очи к потолку. — Это просто художественный образ, не стоит подходить к стихам со столь въедливо-буквалистской меркой.

Хоть он больше и не пускал в ход своих вампирских штучек, у моего организма, похоже, уже закрепился рефлекс на его ухаживания: как только князь начал читать второе стихотворение, у меня громко забурчало в животе. Поэтически-возвышенное настроение момента разбилось о грубую физиологию.

— Извините, князь, — сказала я, еле сдерживая смех при виде его обескураженного лица.

Быстрый переход