– Ах ты, маленький мерзавец! – взвизгнула Алиция и вцепилась мальчишке в вихры. – Я тебе покажу «бессилие»! Я тебе покажу «говорил»! Я тебе покажу «получила»! – С каждой фразой девушка била брата головой о стену.

– Ай-ай-ай! – вопил паж, хватаясь то за свои волосы, то за руки Алиции. – Отпусти, дура!

– И за дуру получишь! – приговаривала фрейлина, стуча всклокоченной головой Лисса по камню.

* * *

Квартал стал известен около полудня: за монастырем святого Жара. Канерва давно подозревал монахов в скупке краденого!

Плохо начинается охота. Если б не приказ короля... если б не уверения нищего, что в другой раз он не скажет... никогда бы Канерва не пошел к логову зверя, не озаботившись разведкой местности, изучением подходов, входов и выходов. По-хорошему, с месяц, не меньше, следовало бы пасти лису. Нищий бы и в другой раз раскололся, никуда бы не делся: поймать да на дыбу – быстро выдал бы что надо. Да только, может, он провинился перед Кривым Пальцем и тот его хочет убить? Очень вероятно. И король рвет и мечет – Кривой Палец уже которого по счету сборщика податей ограбил. И городские власти возмущаются, конечно. Так что пришлось поверить бродяжке. Зато на случай, если все-таки вдруг обманул, паскуда, Канерва оставил в караульной быстроногого гонца, а в казарме во дворце – отряд умелых стражников. И в пыточной ждет опытный палач. Если что...

Монастырь был небольшой. С одной стороны от него раскинулся заросший бурьяном пустырь, на котором жили собаки и бродяги, с другой проходила улица бедных горшечников. Напротив стены тянулись тесно сбившиеся домишки. Дворы их заползали на глиняный холм, вернее, на то, что от него осталось. За этой проходила еще одна улица, по ней-то и шел сейчас нищий, оглядываясь. Там обитал мелкий ремесленный люд, не владевший лавками и торговавший своим промыслом вразнос. Стояли среди обветшалых строений и пара сомнительных трактиров да дом, целиком отведенный под шлюх. Такого разврата Канерва не потерпел бы, однако теперь король не позволял изгонять проституток.

Нищий остановился у дверей одного из сомнительных трактиров, оглянулся, кивнул – и вошел. Пора действовать.

Здесь никто не позаботился о канавах: у города денег нет, жителям все равно. Отбросы выливаются прямо на улицу. Лорд Мельсон, бывший главный егерь, смотрел на грязь под копытами коня не более секунды. Соскочил и, хлюпая сапогами из прекрасной оленьей кожи, быстро двинулся к дому, на ходу жестами и негромкими словами объясняя, куда и сколько ставить людей. Здание находилось несколько в стороне от других строений, окружили его быстро, плотно.

Канерва подозвал плешивого сержанта Мишла.

Все делалось четко и тихо. Двор был заполнен стражниками, которые только ждали сигнала. Канерва стоял перед дверью и прислушивался к невнятным звукам, доносившимся изнутри. При появлении нищего шум затих и тут же поднялся с новой силой. Затем опять прекратился. Изредка из-за двери доносился один голос.

Лорд отошел к стене, пропуская плешивого сержанта. Тот взялся за ручку. Ближайшие к входу солдаты опустили копья. Серые летние сумерки крались между домами. Тишину пустынной улицы нарушил далекий собачий лай. Стена трактира была сложена из отесанных некрашеных бревен, из щелей вылезал мох. В доме плеснулся говор, смех, крики. Мишл вопросительно посмотрел на начальника. Канерва кивнул.

Сержант распахнул дверь, и под ноги ему кулем свалилось тело. Бывалый вояка успел оттащить его в сторону, очищая путь стражникам, которые бросились в задымленное, полное чада и людей помещение. В глубине закричали женщины.

Середина зала была занята столами. Бандиты, ошарашенные, вскакивали с мест; выныривающая из чада солдатня опрокидывала крайних, толкала внутрь окружения; бандиты, чертыхаясь, валились друг на друга, на скамьи.