-  Элизабет… - начал было я.

    -  Велла, - тут же поправила она.

    -  Велла, - устало махнул я рукой, - хоть тебе и пришлось побродить по этому миру, ты все равно продолжаешь оставаться типичной землянкой.

    -  Не вижу в этом ничего плохого, - сказала она, и в глазах её заплясали озорные огоньки. - Мой узел будет таким же сложным, как и твой.

    -  В этом я не сомневаюсь, - мрачно заметил я.

    -  Я с большим удовольствием займусь изобретением своего узла, - увлеченно продолжала она, - и он получится у меня женственным и изящным, и в нем отразится вся моя индивидуальность.

    У меня вырвался горестный стон.

    Она тут же обняла меня за шею и заглянула мне в глаза.

    -  Может быть, когда Велла пройдет полный курс обучения, она будет доставлять своему хозяину больше радости, - с легкой игривостью произнесла она.

    -  Может быть, - ответил я.

    Она быстро запечатлела поцелуй у меня на кончике носа.

    -  Ты ведь даже танцевать не умеешь, - с сомнением заметил я.

    Внезапно она отступила на шаг, запрокинула голову и изящно округлила руки. С закрытыми глазами, оставаясь совершенно неподвижной, за исключением носка правой ноги, которым она отбивала такт, она начала напевать песню тачакских рабов. Ко второму куплету кисти её рук опустились на бедра, а взгляд широко распахнувшихся глаз остановился на мне. Темп мелодии постепенно нарастал, её гибкое стройное тело пришло в плавное движение и подалось ко мне. Я двинулся ей навстречу, но она легко отстранилась и, взметнув руки над головой, принялась пальцами отщелкивать ритм.

    Тут песня закончилась.

    -  Вот и все, что я умею, - призналась она.

    Я крякнул от досады.

    Она подошла и снова обняла меня за шею.

    -  Бедный хозяин, - сочувственно произнесла она. - Велла не умеет даже танцевать.

    -  Однако я вижу, что у Веллы есть некоторые способности.

    -  Хозяин добрый, - заметила Велла, - он понимает, что не может обладать сразу всем.

    -  Все эти сантименты, - сказал я, - вряд ли были бы восприняты хоть одним горианским хозяином.

    Она рассмеялась.

    -  Все могло сложиться гораздо хуже, - ответила она. - Ведь я всего лишь девушка красного шелка.

    Тут я подхватил её на руки, отнес к широкому каменному ложу и уложил на устилавшие его меха.

    -  Я слышала, - с улыбкой заметила она, - что только свободные женщины удостаиваются чести возлежать на ложах.

    -  Правильно! - воскликнул я и, замотав её в шкуры, сбросил весь этот лохматый барахтающийся ком с каменного ложа к его подножию со вделанными в него кольцами для привязывания рабов.

    Тут я одним рывком сдернул с неё шкуры. Элизабет на четвереньках с визгом бросилась от меня прочь, но я поймал её, запутавшуюся в шкурах, за петлю, удерживающую у неё на левом плече тунику, и, притянув девушку к себе, поднял её на руки.

    -  Если я тебе понравлюсь, - спросила она, - ты меня купишь?

    -  Возможно, - ответил я. - Я ещё не решил.

    -  Знаешь, как хозяин ты вполне бы мне подошел.

    Я даже не нашелся, что сказать.

    -  Поэтому, - продолжала она, - я буду очень стараться тебе понравиться, чтобы ты меня купил.