Тем не менее убийцы, подобные Ричарду Трентону Чейзу, встречаются нечасто. Эта неопределенность в отно­шении невменяемости и психического нездоровья была одной из причин, по которым мы решили проводить бесе­ды с заключенными-убийцами. И это были не только беседы. Мы понимали, что действительную пользу они прине­сут, если мы неким образом систематизируем результаты: разработаем общеприменимые критерии, выходящие за рамки отдельных случаев. В 1980 году мы совместно с нашим экспертом по сексуальным преступлениям и межлич­ностному насилию Роем Хэйзелвудом написали статью о садистских убийствах для журнала FBI Law Enforcement Bulletin. Там мы впервые использовали не заимствованный у психологов профессиональный язык, а ряд терминов, которые, как мы посчитали, будут более полезными для следователей. Так, для описания поведенческих особен­ностей, заметных на месте преступления, мы ввели такие понятия, как «подготовленное», «неподготовленное» и «смешанное».

Рой связал меня с д-ром Энн Берджесс, с которой он занимался научной работой ранее. Энн была очень ува­жаемым ученым и занимала должности профессора психиатрической помощи медицинского факультета Пенсиль­ванского университета и заместителя директора Бостонского городского департамента здравоохранения. Наряду с Роем она была в числе лучших экспертов страны по изнасилованиям и их психологическим последствиям. Приме­чательно, что незадолго до нашего знакомства д-р Берджесс завершила исследовательский проект в области про­гнозирования инфарктов у мужчин и полагала, что обнаружатся интересные аналогии между «инженерным анали­зом» для этой темы и для того, что собирались делать мы.

Со временем Энн удалось получить щедрый грант от Национального института юстиции, который позволил нам провести углубленные исследования и опубликовать их результаты. Администратором гранта и нашим коорди­натором по работе с НИЮ был Боб Ресслер. На основе полученных нами материалов мы подготовили 57-странич- ный документ для заполнения по итогам каждого собеседования с преступником, который назвали «Оценочный протокол». В числе многих других в нем были разделы, посвященные способу совершения преступления, описанию его места, викгимологии, поведению преступника до и после и подробностям его установления и задержания. Поскольку мы уже убедились в том, что звукозапись или заметки во время беседы с убийцей не идут на пользу делу, то заполняли этот документ по памяти сразу по окончании каждой встречи.

Формальным результатом нашего исследования, законченного в 1983 году, были детальные психологические портреты 36 преступников и 118 их жертв, главным образом женщин. К этому момент/ мы в Отделе поведенческого анализа уже обладали достаточным опытом и знаниями, чтобы предоставлять психологические портреты преступ­ников и консультировать коллег-следователей на официальной основе. Боб Ресслер и Рой Хэйзелвуд продолжали свою преподавательскую и научную работу и также консультировали в свободное от основной работы время. Я стал первым штатным оперативником-психологом и менеджером программы психологического портретирования преступников, а с течением времени создал новое подразделение. Первым пунктом моей повестки дня было «убрать из поведенческого анализа и психологического портретирования всякую чушь собачью». Я переименовал нашу группу в «Подразделение сопровождения расследований». В своей деятельности мы охватывали в том числе психологическое портретирование, расследования поджогов и покушений с применением взрывчатых веществ, Программу повышения квалификации высших полицейских кадров, VICAP (Программу предотвращения насиль­ственных преступлений) и координировали работу с другими федеральными правоохранительными органами, вклю­чая Управление по контролю за оборотом алкогольных напитков, табачных изделий и огнестрельного оружия и Се­кретную службу.