Однако эти отчеты о психологическом состоянии Макгоуэна заставили меня еще больше обеспокоиться их ро­лью в определении возможности применения к нему УДО. Если у вас несколько физических симптомов, ясно ука­зывающих на наличие заболевания, и вас обследовали четверо врачей, каждый из которых поставил отличный от других диагноз, вы наверняка серьезно усомнитесь в эффективности их диагностических методов. Вы, несомненно, потребуете проведения полного набора анализов и не успокоитесь до тех пор, пока исследования крови, гормонов и томограмм не выявят конкретную причину вашего недомогания.

В подавляющем большинстве случаев подобных анализов для подтверждения правильности психиатрического диагноза просто не существует. Мы знаем симптом (в данном случае это жестокое изнасилование и убийство семи­летней девочки), но не можем установить причину. Поэтому в первую очередь мне важно, насколько точно можно предсказать опасность человека в будущем. Как если бы врач сказал, что не может установить причину болезни, но видит своей первоочередной задачей недопущение ее повторения. Говоря короче, мы можем только предпола­гать, давать оценки или высказывать мнения. Но я всегда исхожу из одной и той же предпосылки, которой научили меня годы работы в ФБР: поведение в прошлом - лучший предсказатель поведения в будущем.

В 1998 году, спустя пять лет после своего первого обследования Макгоуэна, д-р Макнайл проверил его еще раз, вновь по просьбе комиссии по вопросам условно-досрочного освобождения. Мужчина снова отрицал свои прежние признания в сексуальных фантазиях об изнасиловании и во влечении к маленьким девочкам и старался списать убийство на несчастное стечение обстоятельств. Макнайл пишет: «Жертва оказалась в доме Макгоуэна в момент охватившего его крайнего отчаяния по поводу невозможности реализовать планы самоубийства, которые он вына­шивал на протяжении нескольких недель». Когда Джоан появилась на пороге его дома, «его охватила необъяснимая ярость».

Читая эти отчеты в процессе подготовки к моей встрече с Макгоуэном, я особенно поразился этому пассажу в самом свежем из них: «...охватившего его крайнего отчаяния по поводу невозможности реализовать планы само­убийства, которые он вынашивал на протяжении нескольких недель».

Уж не знаю, собирался он покончить с собой или нет, но с момента своего вступления в это дело и начала ознакомления с его подробностями моим первоочередным вопросом было: «Почему именно эта девочка стала жертвой и почему именно тогда?»

Даже если он испытывал сексуальное влечение к маленьким девочкам, был не уверен в своей мужской состоя­тельности, находился под пятой деспотичной матери, что же такого происходило в его голове, что заставило пойти на крайне рискованное преступление - совершить в собственном доме изнасилование и убийство ребенка, живше­го по соседству?

Д-р Макнайл сообщил комиссии по УДО, что его последнее заключение в целом соответствует предыдущему, хотя в нем указывается на «диссоциативный потенциал в моменты гнева и вероятность наличия серьезных сексу­альных патологий в виде педофилии и склонности к сексуальному насилию, которые мужчина продолжает отри­цать». Он также написал, что у осужденного присутствуют «параноидальные наклонности и значительный потенци­ал жестокого поведения». С учетом «сохраняющейся неспособности мистера Макгоуэна обсуждать сексуальные аспекты его преступления представляется, что он почти не достиг никакого прогресса в борьбе с педофилически- ми побуждениями и сексуальным садизмом, которые вырвались на поверхность в совершенном убийстве.