— Простите? — изумился швейцар.

— Господин обронил кошелёк, — Шумилов помахал перед его носом «находкой», — прям на ступенях. Я шёл мимо, вижу непорядок, надо бы вернуть!

— Сей момент, сейчас всё сделаем, — швейцар метнулся через вестибюль к широкой беломраморной лестнице наверх и, запрокинув голову, крикнул, — господин Синёв, пожалуйста, вернитесь. Тут ваш кошелёк нашли!

— Это вы мне? — послышалось сверху. — Мой кошелёк?

По мрамору торопливо застучали каблуки, и вот уже из-за поворота лестницы показался тот самый господин, в котором Сонька признала лже-Максима. Он выглядел встревоженным, взгляд его заметался от Шумилова к швейцару и обратно:

— Что такое? Какой кошелёк? — спросил мужчина, подходя ближе.

— Простите, — глупо закивал Алексей Иванович, — извините… Понимаю, что отвлекаю, но… дело неординарное… я шёл вам навстречу и нашёл на ступенях… вот.

— Э-эхма-а! — выдохнул человек, названный Синёвым, бросив мимолётный взгляд на шумиловскую «находку», и убеждённо добавил. — Это не мой кошелёк!

— Ну, как же так… Вы же прямо там прошли, где он лежал… — залепетал Алексей, стараясь не выказать того ликования, которое охватило его лишь только услышал он примечательное слово-паразит «эхма!», о котором упоминала Сонька.

— Да говорю же вам, не мой кошелёк! Что я, по-вашему, своего кошелька не знаю? — довольно грубо отрезал Синёв.

— Ну, странно как-то… что вы не увидели его… и вообще… ещё раз простите, — продолжал блеять Шумилов, — но, может, кто-то из работников вашего ведомства потерял, — он повернулся к швейцару, как бы вовлекая его в разговор, а сам использовал это движение для того, чтобы зайти к Синёву справа.

И пониже мочки правого уха сразу увидел небольшую, малоприметную родинку. Сердце Шумилова ёкнуло, словно бы пропустило один удар, а затем застучало в восторженном возбуждении. Что ж, похоже, Алексей Иванович наконец-то увидел убийцу Кузнецова.

— Да, вы можете оставить кошелёк у нас, — включился в разговор швейцар. — Сегодня мы в течение дня покажем его всем служащим, может, кто и опознает.

— Сие разумно… но могу ли я быть уверенным, что он дойдёт в целости… — робко пролепетал Шумилов.

— Ваше беспокойство резонно, — заметил Синёв. — Надо бы составить расписку с описью вложения. Посмотрим, что в кошельке, перепишем, вы назовёте себя, и швейцар подпишется, что принял от вас кошелёк. Это из тех соображений, чтобы владелец мог вас поблагодарить.

— Да я же не за благодарность… Я ж только, чтоб по совести, — пояснил Алексей Иванович.

Его смущал мундир Синёва. Он был явно не министерским, но какого именно ведомства Шумилов никак не мог понять.

— Подождите минутку, я сейчас разживусь пером и бумагой, и мы быстренько набросаем такую расписочку, — предложил Синёв и быстро направился вглубь министерского здания, оставив Шумилова наедине со швейцаром. Алексей, воспользовавшись моментом, тут же обратился к последнему:

— Я приезжий, города не знаю, вы мне не скажете, куда это меня угораздило попасть?

— Это Министерство народного просвещения, — важно ответил швейцар.

— А-а, вот оно что… — Шумилов покивал задумчиво головою. — А этот любезный господин, как его бишь там…

— Синёв Яков Степанович…

— Да-да, именно… стало быть, он учитель? Или, верно, профессор, коль в министерстве заседает?

— Никак нет-с.