— Эвона! Важный, стало быть, пост занимает… Государев интерес блюдёт. А тут я с этим кошельком… неловко даже как-то занятого человека грузить. Гм… А его бранить не станут за то, что он тут задерживается? — Шумилов беспокоился насчёт того, не слишком ли переигрывает, изображая туповатого окающего провинциала, но судя по реакции швейцара, роль исполнялась удачно. Главное теперь — вовремя покинуть министерство, не возбудив ничьих подозрений.

Синёв и в самом деле обернулся очень быстро. Принёс чернильницу-непроливайку, перо, несколько листов писчей бумаги, а заодно привёл с собою двух чиновников, видимо, для того, чтобы показать им кошелёк. Последние взялись живо обсуждать находку, не обратив на Шумилова ни малейшего внимания, точно он тут и не стоял.

— Давайте подойдем к окну, — предложил Синёв, — подоконник высокий, писать удобно будет.

Алексей вручил кошелёк швейцару. Тот принялся на глазах присутствующих с сознанием важности порученного дела выкладывать на подоконник его содержимое, вслух называя каждую вещь:

— Ключик, видимо, чемоданный, или банковский…

— Нет, не банковский, — поправил его один из чиновников, — именно, что чемоданный. Причём, весьма старый, смотрите, «бородка» съедена.

— Деньги, кредитными билетами и мелочью… так-с, посчитаем… тридцать семь рублёв тридцать четыре копейки.

— И сумма-то приличная, — заметил другой чиновник, — более полумесячного содержания!

— Так, тут у нас скрепки канцелярские для чего-то, — задумчиво бормотал швейцар, вынимая из кошелька всю ту мелочь, что насовал в него Шумилов; он очень оживился, увидев в одном из закрытых отделений визитную карточку. — А вот сейчас мы, пожалуй, узнаем фамилию владельца.

— Читайте, — сказал Синёв, не отрывая взгляда от бумаги.

— Кузнецов Кузьма Фёдорович, домовладелец, — важно провозгласил швейцар.

— Как это? — Синёв поднял на него глаза. — Что за чёрт? Дайте сюда!

Он нервно выхватил визитную карточку из рук швейцара и приблизил её к лицу. Секунду или две он внимательно вчитывался в простейший текст, украшенный витиеватой анаграммой — «К.К.» — а потом произошло то, чего Шумилов никак не ожидал увидеть. Из носа Синёва вдруг обильно потекла кровь, причём тот до такой степени оказался поглощён собственными размышлениями, что не сразу это заметил. Кровь полилась по губам, попала на рубашку и только тут один из чиновников встревоженно воскликнул:

— Яков Степанович, у вас кровь носом идёт!

— Что?! — Синёв точно очнулся. — Ах, чёрт косматый, это ж что такое!

Он запрокинул голову, зажал рукой нос и только испачкал кровью пальцы, затем полез в карман за платком и оставил кровавые следы на кителе. Один из чиновников побежал намочить платок водою, швейцар метнулся в свою комнатку под лестницей за стулом, дабы усадить Синёва. Одним словом, возникла мгновенная сумятица, во время которой Шумилов оказался предоставлен самому себе. Он вполне мог беспрепятственно покинуть здание и даже чуть было не поддался этому искушению, но в последнюю секунду решил всё же не делать этого. Столь удачно выбранную роль провинциального рохли следовало выдержать до конца, дабы бесповоротно сбить Синёва с толку.

Несколько минут продолжалась бестолковая суета, вызванная кровотечением, затем постепенно все успокоились. Другой чиновник закончил написание расписки, в которой Шумилов фигурировал под фамилией рязанского наследственного почётного гражданина Чеботарёва Антона Прокофьевича, и все присутствующие подписались под нею.