— Здравствуйте. Мы хотели бы снять номер, — с достоинством проговорил Шумилов.

— Это завсегда-с можно-с. Господа у нас впервые? — услужливо, не переставая искательно улыбаться, спросил худощавый портье с заметной лысиной, прикрытой остатками волос, и, не получив ответа, продолжил:

— К вашим услугам у нас удобные номера-люкс во втором этаже и более скромные, но тоже с новейшими удобствами в третьем. Что желаете?

— Разумеется, второй этаж, — не задумываясь, решил Шумилов. — Я желал бы именно второй номер… Или лучше нет, третий… Или взять второй? — Шумилов обернулся к своей даме, но она никак не отреагировала на его реплику, и Шумилов опять повернулся к портье. — Так что с третьим номером?

— Третий номер… м-м… к сожалению пока закрыт и не может быть сдан клиентам. А второй…

Он не успел закончить фразы, как Шумилов, навалившись грудью на стойку и заговорщически подмигивая, перебил его:

— Это из-за того убийства? А… скажи-ка, любезный, там и правда весь номер был в крови? Газеты писали — просто как на бойне. А полиция что? Убийцу-то нашла, что слышно? Да, решено, беру второй, это даже в некотором роде пикантнее, когда за стенкой… ммм… этакое место…

— Извольте, — осклабился портье. — Второй как раз свободен. На какое время желаете?

— Думаю, трёх часов вполне хватит, — Шумилов снова подмигнул молодому человеку по-свойски, достал из шикарного портмоне тонкой лайковой кожи, специально прикупленного для тех случаев, когда надо пустить пыль в глаза, пятирублевый билет и забрал из рук портье ключ на тяжелом деревянном брелке с цифрой «2» на торцевой его части. «Третий, стало быть, опечатан полицией, — подумал Шумилов. — Долго ли они его будут держать закрытым? Уж пять дней минуло…»

Вернувшись к своей даме, Алексей Иванович манерно подставил ей свой локоть и повёл её по парадной лестнице во второй этаж, где сразу за стеклянными дверьми у стойки их встретил коридорный дежурный и, не мешкая, провёл во второй номер.

— Не желаете ли заказать ужин в номер? Или, может быть, вино, закуски, десерт? — спросил он, остановившись в маленькой прихожей. Выполнение заказа сулило ему мелочь «на чай», так что вопросы коридорного носили вовсе не праздный характер.

— Закажи-ка, любезный, для нас бутылочку мадеры и фруктов, — сказал Алексей Иванович и протянул коридорному десять копеек. — Скажем пару фунтов винограда, ну и, скажем, пару померанцев и пару персиков.

Когда коридорный ушёл, Шумилов обратился к своей Анне Григорьевне:

— Ну-с, что скажете, вы узнали кого-нибудь?

— Швейцара, признаюсь, я не запомнила, а вот портье и дежурный тоже были в ту ночь. И вино Константин тоже заказал, как вы сейчас.

— Уже хорошо. Вот что, Анна Григорьевна, я попрошу вас внимательно посмотреть на обстановку номера и сказать, осталась ли она неизменной?

Она кивнула. Было видно, что ей не по себе. Возможно, от бередящих душу воспоминаний, возможно от тоски по отсутствующему другу. Шумилов и Проскурина прошли из отделённой драпировкой прихожей в центральную часть номера, являвшейся гостиной. Здесь стояли диван, два кресла, большое, в рост человека зеркало, подле кресел — большой круглый стол морёного дуба, напротив дивана — вместительный трёхстворчатый шкаф. Подле окна в кадке рос развесистый фикус, настоящее дерево, у противоположной стен на подставках в виде дорических колонн располагались гипсовые бюсты Сенеки и Нерона, пол в центре гостиной занимал большой яркий ковёр.