— У меня камень с души упал, Алексей Иванович, — облегченно вздохнула Проскурина. — Если вы считаете, что ему надо всё рассказать, то конечно…

— Именно считаю, Анна Григорьевна, — подчеркнул Шумилов. — И если он предложит вам передоверить ему свои функции моего официального работодателя по этому делу, то это значительно облегчит мою задачу. Он — официальное лицо, уполномоченное законом, и, работая в его интересах, я получу право официально ссылаться на него в любых обстоятельствах, требующих того, как-то: в разговорах с полицией, в расспросах свидетелей и прочее. А сейчас у меня такого права нет.

Взяв извозчика для Анны Григорьевны и отправив её домой, Шумилов направился к себе. Попив чаю и переодевшись в повседневную одежду, он направился в сторону Главпочтамта. Поскольку времени до встречи с Борщёвой вполне хватало, он решил не брать извозчика, а с удовольствием прогулялся через центр города. Времени ему как раз хватило на то, чтобы явиться туда к пяти часам пополудни, как и было условлено с Агнессой Яковлевной.

Она явилась без опоздания, торопливой походкой подошла к Шумилову, легонько ответила на его пожатие своей маленькой рукой в лайковой перчатке. В другой руке Борщёва держала небольшую, обшитую небелёным полотном посылку. «Сестре в Ревель собрала, — пояснила женщина, перехватив взгляд Алексея. — Наши последние журналы, да женские галантерейные мелочи».

Пройдя в здание почтамта, где сновали туда-сюда люди, доносилось отдалённое ржание лошадей из внутреннего двора, пахло сургучом, кожей чемоданов и баулов и щекотали нос ароматы свежей сдобы из буфетной комнаты, Шумилов и Борщёва расположились за свободным столом в зале оформления отправлений. Агнесса Яковлевна разложила свои бумаги, кратко объяснила Шумилову сущность возникшей проблемы и Алексей Иванович за четверть часа спокойно — и даже не спеша — объяснил ей все те нюансы, которые необходимо было принять во внимание при осуществлении раздела имения. Борщёва, судя по всему, осталась чрезвычайно довольна услышанным. Бережно взяла поданную ей Шумиловым визитную карточку, внимательно прочитала и убрала в маленький ридикюль, висевший на согнутой руке.

— Возможно, нам придётся ещё раз обратиться к вам, — проговорила она, вопросительно посмотрев на Шумилова, словно опасаясь его отказа.

— В любое время. Мне не составит труда ещё раз подсказать вам всё необходимое, — Шумилов улыбнулся. — Советовать легко, а вот тяжесть принятия решения всегда лежит на испрашивающем совета. Так что смело обращайтесь, если только возникнет надобность.

Он внимательно следил за необычными, выразительными глазами своей собеседницы. При всей заурядности остальных деталей её облика, глаза Агнессы Яковлевны жили какой-то совсем особой жизнью и казались словно бы чужими на ее лице, утомленном и рано постаревшем. Шумилов быстро понял, что движения ее глаз опережают слова, причём по их выражению можно наперёд «прочитать» тональность ответа ещё до того, как он произнесен.

— А что же поминки? Вы не поехали? — спросил как бы между делом Шумилов, пытаясь осторожно навести разговор на интересовавшую его тему.

— К остальным-то Кузнецовым? — Борщёва совершенно верно уловила недосказанную часть вопроса. — Нет, как видите, не поехала, и Машеньку не повезла. Да нас там, собственно, и не ждал никто.

Шумилов открыл было рот для нового наводящего вопроса, но Борщёва и без того объяснила смысл сказанного:

— Не желаю участвовать в этом фарсе.