|
– Этот мальчик – сын солдата и татарки из веселого дома. Я нашел его на улице со сломанными ребрами – его сбил пьяный. Я вылечил переломы и еще некоторое время держал мальчика у себя в доме. Он немой, но понимает речь, если говорить медленно и четко. И он вовсе не глуп; я показал ему несколько приемов борьбы, и теперь на него так просто не нападешь! Не нравится мне, когда обижают слабых. Я взял его на службу, чтобы он исполнял мелкие поручения, но что‑то у меня дома ему не понравилось, и он убежал обратно на рынок. Но он регулярно заходит ко мне – поесть и поговорить.
Тут мальчик снова задвигал губами, издавая странные звуки. Лань Дао‑гуй пристально смотрел ему в лицо и вслушивался, а потом сказал: – Ему интересно, зачем я пришел. Спрошу его, не знает ли он что‑нибудь о пропавшей девушке, – у мальчика острый глаз, и он многое замечает из того, на что другие не обращают внимания. Лань Дао‑гуй рассказал мальчику про дрессированного медведя, про девушку, которая смотрела представление, а после пропала. Он сопровождал рассказ жестами, чтобы немому было легче понимать. Мальчик пристально следил за движением губ, от напряжения у него на лбу выступили капельки пота. Когда Лань договорил, мальчик пришел в страшное возбуждение: он залез борцу в рукав, вытащил оттуда «семь кусочков» и тут же принялся выкладывать из них что‑то прямо на земле. – Это я его научил, – улыбнулся Лань Дао‑гуй. – Ему часто бывает легче объясняться с помощью фигурок. Смотрите‑ка! Все трое наклонились, чтобы рассмотреть фигуру на земле.
– Понятно, это татарин, – первым заговорил Лань. – На голове у него капюшон, какие носят степные татары. И что же он делал, этот татарин, дружок? Немой сокрушенно помотал головой, взял Ланя за рукав и издал несколько звуков. – Ему трудно объяснить. Он хочет, чтобы я пошел с ним вместе к старой нищенке, которая за ним присматривает. Она живет в яме около лавки. Там, конечно, грязновато, да и пахнет неприятно, но зато тепло… Я схожу один, вы подождите меня здесь. Лань взял мальчика за руку, и они ушли. Через несколько минут Лань Дао‑гуй вернулся один. На его лице играла довольная улыбка. – Кажется, я узнал кое‑что интересное для вас. Пойдемте‑ка! – Он завел своих друзей за угол и продолжал, понизив голос: – Нищенка рассказала, что они с мальчиком тоже смотрели представление. Вдруг они увидели среди толпы хорошо одетую девушку с пожилой дамой и попытались пробраться к ним, чтобы попросить милостыни. Но не успела нищенка приблизиться к девушке, как к той подошла какая‑то женщина и что‑то прошептала ей на ухо. Девушка быстро посмотрела на свою спутницу, поняла, что та поглощена зрелищем, и ускользнула вместе с этой женщиной. Наш мальчик все‑таки попробовал продраться через толпу и попросить у девушки медяк, но тут его оттолкнул какой‑то крупный мужчина в татарском капюшоне. Татарин сам побежал за ними, и мальчик остановился, решив, что тут ему вряд ли что‑нибудь перепадет. Ну как, занятные вести? – Еще бы! – воскликнул Ма Жун. – А не могут мальчик или эта нищенка описать татарина и ту неизвестную женщину? – Увы, нет, – ответил Лань, – я их уже спрашивал. У женщины было до половины закрыто лицо воротником, а у татарина была шапка с наушниками поверх капюшона. – Об этом надо немедленно сообщить судье! – воскликнул Цзяо Дай. – Это первый настоящий след! – Я выведу вас коротким путем, – предложил Лань Дао‑гуй. Они зашли в узкий полутемный проход, запруженный народом. Внезапно где‑то рядом раздался истошный женский крик, и тут же послышался треск ломаемой мебели. |
