– И все‑таки я не могу понять, что бы эта фигурка значила, – сказал судья.

– Лань был удивительно добрым человеком, – задумчиво продолжал между тем Го. – Он узнал, что меня задевали негодяи на рынке, и специально для меня разработал приемы самозащиты – с учетом того, что у меня слабые ноги, но достаточно сильные руки. Лань потратил время, чтобы научить меня этим приемам, и с тех пор никто не решался на меня нападать…

Судья Ди и лекарь Го

Но последних слов судья Ди не услышал. Все время, что они разговаривали, судья вертел «семь кусочков», складывая их то так, то эдак, и внезапно у него получилась фигура кошки.

Он поспешно перетасовал кусочки.

Корень змеиного дерева. Цветок жасмина. Кошка. Нет, судья Ди отказывался что‑либо понимать.

Заметив удивленный взгляд Го, судья торопливо заговорил, чтобы скрыть растерянность:

– Знаете, я сейчас почему‑то вспомнил об одной странной встрече. Прошлым вечером я вышел пройтись и увидел маленькую девочку, которая потерялась, и отвел ее домой. Ее мать накричала на меня. Эта женщина – вдова, и из лепета девочки я заключил, что она тайком принимает у себя любовника.

– А как зовут эту вдову? – заинтересованно спросил Го.

– Ее фамилия Лу, она хозяйка лавки тканей.

Го резко поднял голову.

– Это ужасная женщина, ваша честь! – раздельно сказал он. – Мне пришлось иметь с ней дело месяцев пять назад, когда скончался ее муж, причем при весьма загадочных обстоятельствах!

Все еще поглощенный мыслями о кошке, судья Ди отметил про себя, что Лань действительно часто заходил в «Коричную рощу» к Го.

– А что там произошло? – машинально спросил он.

Го помолчал немного, прежде чем ответить.

– Прежний судья, который был до вас, ваша честь, не уделял особенно много внимания этому делу. Это понятно, ведь тогда как раз участились атаки татар на Северную Армию, в город стекались толпы беженцев, уходящих на юг, и у судьи была масса забот. Так что вникать в чью‑то смерть от сердечного приступа он не стал.

– Естественно, – рассеянно подтвердил судья, – если бы было что‑нибудь подозрительное, это показало бы вскрытие.

– Ваша честь, – медленно ответил горбун, – вскрытия не было!

От рассеянности судьи Ди не осталось и следа. Теперь он был весь внимание.

– Расскажите! – велел он.

– Однажды вечером, – начал Го, – госпожа Лу пришла в суд вместе с Кваном, известным тогда врачом. Кван заявил, что во время обеда Лу Мин пожаловался на головную боль, вышел из‑за стола и прилег. Через какое‑то время его жена услышала стоны; она вошла к нему, но он был уже мертв. Тогда она позвала врача, тот осмотрел тело, и женщина сказала, что у Лу Мина было слабое сердце. Кван спросил, что Лу Мин ел на обед, жена ответила, что он съел очень мало, но выпил два стакана вина, чтобы унять головную боль. На этих основаниях Кван подписал свидетельство о смерти и в качестве причины указал сердечный приступ, вызванный вином. Судья так и записал в заключении.

Судья Ди ничего не ответил. Горбун продолжал:

– Позже я познакомился с братом Лу Мина. Он рассказал мне, что помогал обряжать тело на похоронах и обратил внимание на то, что лицо не было посиневшим, как обычно бывает после приступа, но зато глаза вылезали из орбит. Эти симптомы указывают на то, что покойный получил сильный удар по голове, и я специально пошел к вдове Лу, чтобы расспросить ее о подробностях смерти Лу Мина.