Каролин встала, надела красную шляпу и взглянула на него из-под полей с комическим упреком.

   – Идемте, – сказала она.

   Он пожал плечами и открыл ей дверь. Они вышли и не спеша отправились по коридору – красивая пара с легкими изящными движениями, отточенными многолетней практикой. В каждое свое действие, даже самое рутинное, артисты вкладывают тот бессознательный профессионализм, который многим кажется неправдоподобным. Возможно, в случае с молодыми актерами это и правда удивительно, но у людей более зрелых – просто привычка. Артисты действительно «всегда играют», хотя и не в том смысле, который подразумевают их критики.

   Каролин и Хэмблдон спустились в лифте и вышли через вестибюль на улицу. Здесь они столкнулись с инспектором Аллейном, который тоже остановился в «Миддлтоне».

   – Здравствуйте! – воскликнула Каролин. – Вы успели куда-то сходить? Ранняя пташка.

   – Я ездил на трамвае вон на те холмы. Оказалось, город внезапно обрывается буквально в милях четырех отсюда, а дальше – зеленая травка, редкие кустики и замечательные виды.

   – Звучит мило, – без особого восторга отозвалась Каролин.

   – Не просто мило, – возразил Аллейн. – Это действительно волнует. Как себя чувствует ваш супруг?

   – Все еще расстроен, бедняга. И синяк во всю спину, как и говорил. Похоже, это действительно был футболист. Вы придете на сегодняшний спектакль?

   – Я бы с удовольствием, но у меня нет билета.

   – Что за глупости. Альфи-Пух все устроит. Хейли, дорогой, напомните, чтобы я с ним поговорила.

   – Нам пора, – вставил Хэмблдон. – Надо торопиться, Кэрол.

   – Работа, вечно работа. – В голосе Каролин неожиданно послышались трагические нотки. – До свидания, мистер Аллейн. Заходите ко мне в гримерную после спектакля.

   – И в мою, – добавил Хэмблдон. – Хочу послушать, что вы скажете о представлении. До свидания.

   – Большое спасибо. Всего доброго, – попрощался Аллейн.

   – Приятный человек, – заметила Каролин, когда они отошли подальше.

   – Не спорю. Кэрол, вы должны меня выслушать. Умоляю вас. Сколько уже лет я преданно вас люблю – пять?

   – Немного больше, милый. Пожалуй, шесть. Все началось, когда мы играли «Работягу» в «Критерионе». Вы помните…

   – Отлично помню. Да, шесть лет. Вы говорили, что любите меня, что я вам не безразличен…

   – Нам обязательно выяснять отношения сейчас? – перебила Каролин. – Пух говорил, что театр в конце этой улицы. Эй, осторожней!

   Она вскрикнула. Хэмблдон подхватил ее под локоть и поспешил увести с оживленного перекрестка.

   – Как только придем, я зайду к вам в гримерку, – пообещал Хэмблдон, – и мы закончим разговор.

   – Все лучше, чем посреди улицы, – согласилась Каролин. – Как говорит мой бедный Пух, публичность бывает плохая и хорошая.

   – Ради бога, – процедил Хэмблдон сквозь зубы, – перестаньте говорить мне о своем муже.

   Они еще не успели дойти до театра, когда в отель «Миддлтон» заглянул Кортни Бродхед и спросил мистера Гордона Палмера.