– Но что все‑таки происходит? Ты разговаривала со своим амулетом…

– О Господи, – сказал Дэйн, не давая ей пускаться в объяснения на тему радио. – Как‑нибудь в другой раз продолжишь свое образование! Надо убираться отсюда. Хорошо хоть Аратак жив!

– Я тоже рад тому, что почтенный выжил, – сказал Джода, – но ведь об этом вы узнали из амулета? У нас детишки делают такие гуделки из пустых раковин рикнелли, чтобы окликать друг друга без слов…

– Да, похоже на эти гуделки, – сказала Райэнна и с гордостью посмотрела на Дэйна. Тот кивнул в знак невольного одобрения. Паренек оказался смышленым. Судя по тому, как он быстро отыскивал аналогии научных объяснений и по‑своему развивал их, в этом Богом забытом мире он мог бы, наверное, считаться гением.

Но все же держал бы он свои руки подальше от Райэнны! Что‑то это ее материнское чувство заходит чересчур далеко… и уж если Джода считает себя уничтожителем грантов, то тем более он слишком велик для того, чтобы сидеть у нее на коленях и изображать из себя младенца!

А материнское ли это чувство?

Может быть, для нее этот парень красавец!

– Пошли обратно, – сказал он, вглядываясь в направлении той линии, в конце которой они должны встретить Аратака. – Вот этим путем.

– Если ты собираешься следовать солнцу, – высокомерно сказал Джода, – то будешь обречен ходить по кругу: ведь оно кружится у нас над головой! Любой охотник, доросший до того, чтобы носить детское копье, знает это!

– Мы не так долго будем ему следовать, – огрызнулся Дэйн. – И делай, что тебе говорят!

Когда они двинулись в путь, Райэнна обняла парня за плечи и что‑то тихо заговорила, держа в руке коммуникатор. Марш предположил, что она объясняет принцип работы радио.

«Что ж, лучше пусть она объясняет, чем я, – подумал Дэйн, – но вот что будет с парнем, когда она улетит, оставив его здесь, в этом диком мире?»

Не прошло и полутора часов, когда они увидели огромную темную фигуру, медленно продвигающуюся среди кустарника. Райэнна бросилась вперед, Дэйн почти мгновенно побежал за ней.

– Аратак! – закричала она и обняла огромное кожистое тело. Он, убрав когти, деликатно, но от души тоже обнял ее.

– Рад тебя видеть, дитя мое, – проворчал он, затем отодвинул ее в сторону и так же обнял Дэйна. – От одной мысли, что можно остаться в этой пустыне в одиночестве, даже Божественное Яйцо забыло бы о философии.

– А мы убили гранта, – гордо сообщил Джода, и Аратак одобрительно заворчал:

– Я не знаю, каков он, этот грант, но без сомнения, подобно большинству имеющихся здесь форм жизни, он заслужил свою смерть. Редко доводилось мне видеть планеты, где бы в таком множестве водились столь враждебные существа, с которыми совершенно невозможно договориться! Несомненно… божественные силы, – поправился он, взглянув на Джоду, – имели свои цели, создавая таких существ, как рашас, грант или те безумные быкоподобные создания, чье бессмысленное паническое бегство и разделило нас с Дравашем, но лично я, при всем моем увлечении философией, постичь эти цели не в силах!

– Возможно, почтенный, – сказал Джода уважительно, и Дэйн внезапно сообразил, что парень вырос в обществе, где Первые Люди почитались, – эти существа созданы святыми для того, чтобы мы не выросли в самодовольстве и лени. Во всяком случае, мудрецы моей деревни объясняли нам, детям, так.

– Вполне возможно, младший брат, – добродушно сказал Аратак, и Дэйну пришлось вмешаться.