— Сергеич я, — хмыкнул водитель. — Да вы зовите меня Виталя. Я привык, мне так сподручней, — уточнил после короткого молчания нежданный гость.

— Неудобно, Виталий Сергеевич, — отказался я. — Что-то случилось?

— А? Не, всё в порядке. Меня это… Семён Семёныч прислал… Там, значит, завтра в девять утра не получится, — сокрушённо покачав головой, выдал Виталий.

— Что не получится? — не понял я.

— Так это… в райцентр в роддом ехать собирались… — удивился водитель.

— Чой-то ты, Ляксандрыч, в родильне забыл? Шустрый, однако, — хохотнул Митрич, незаметно оказываясь рядом. — Это ж кому так повезло.

Я промолчал, улыбнулся и пожал плечами, показывая, что шутку оценил. А вот Виталий сурово зыркнул на дядь Васю и процедил:

— Ты, Митрич, думай, чего болтаешь. И кому.

— А ты меня поучи, поучи! — тут же вздёрнул подбородок Василий Дмитриевич, заводясь с пол-оборота.

— Товарищи! — чуть повысив голос, я призвал обоих к спокойствию. — Так что просил передать Семён Семёнович? — уточнил я.

— Так это, говорю же… отбой на завтра… На совещание вызывают, в управу, с утречка пораньше. Мы в шесть двинемся. Вам-то не с руки. А грузовые заняты… Так что прощенья просим, товарищ учитель… Никак завтра не получится, — развёл руками водитель.

— Ничего страшного, — ответил я. — Все что ни делается, всё к лучшему, — заверил Виталия. — Я потом сам съезжу.

— Что вы, Егор Александрович, — дёрнул плечом посланник. — Ежели Семён Семёнович сказал, даст машину, значит. Всё! Его слово камень. Только вот завтра никак.

— Я понял, спасибо, что предупредили, Виталий Сергеевич, — вежливо отозвался я, не став настаивать на своём. А смысл? У человека своя линия, у меня своя.

В любом случае на завтра отбой. Сам не поеду, расписание не выяснил, да и с делами личными ученическими надо закончить, дочитать, кое-что выписать, чтобы с Ольгой Николаевной предметный разговор вести, а не просто послушать, какие ребята замечательные. Значит, с утра в бухгалтерию, а после в школу.

— От ты, Виталя, суета, — проворчал Митрич. — Всё сказал?

— Ты, Митрич, не ворчи, моё дело доложиться, я человек маленький, — фыркнул Виталик.

— Шпунтик ты и есть, — согласился дядь Вася. — А какие надежды подавал! Эх-ма, сокрушённо покачала головой мужичок.

— То дела прошлые, — насупился Виталик. — Так что, эт самое, отбой на завтра, — повторил водитель. — Ну, до свидания, поеду. Дела.

Мы пожали друг другу руки, Виталий неторопливо обошёл машину, открыл заднюю дверцу, чертыхнулся, обернулся и окликнул меня.

— Егор Александрович! Погодите! Чуть не забыл!

Я с недоумением наблюдал на то, как водитель копошится в машине, не понимая, что он мог забыть. Через минуту из нутра автомобиля показалась авоська, набитая какой-то бумажными свёртками. Из ячеек торчали перья зелёного лука и горлышко водочной бутылки. Затем Виталий двинулся к багажнику, открыл его, достал оттуда ведро, полное картошки, и двинулся в мою сторону.

— Что это? — разглядывая авоську и ведро, поинтересовался я.

— Так это вам от Семён Семёныча, — пробасил Виталик. — Велено передать, не побрезгуйте. Всё наше, колхозное.

— Да не надо мне, спасибо, у меня всё есть, — начал отказываться я, не понимая, с чего такая щедрость.

— Не положено, — нахмурился водитель. — Велено передать, я передаю. А там делайте что хотите.

— Ты, Егор Ляксандрыч, бери, не сомневайся, — встрял в разговор Митрич.