Можно думать о популярности как о покорении Эвереста, победе. Однако в жизни все не так драматично. Когда существует сегмент спроса, что-то в нем обязательно будет популярным.

Не исключено, что сегодня перед некоторыми произведениями сами музейщики впадают в ступор. Но у крупных музеев есть бюджет на закупку работ современных художников, и он должен быть освоен.

Как вообще понимать современное искусство?

Просто будь собой. Нет, не так.

Мысль, что «все можно постичь интуитивно», – болезнь нашего времени. К счастью, ею не страдают хирурги. Сначала знание, практика, а только потом понимание и никак не наоборот.

Наше понимание в каждый из моментов в первую очередь опосредованно количеством произведений, которые мы знаем. То есть нужно проявить интерес, уделить время осмотру. Замените «я ничего не понимаю в современном искусстве» на «это первое произведение такого рода, которое я вижу, я пока не выбрал, с чем его сравнить». И да, даже в этом случае у вас может быть собственное мнение.

Считается, что нужно выбирать сердцем, выбирать то, что нравится, не следовать за мнением большинства. Но многим одобрение окружающих жизненно необходимо. Говорить, что люди болезненно реагируют на новое, потому что не доросли – это даже не снобизм, это инфантилизм. Люди вполне могут быть к этому новому безразличны. Не покупайтесь, услышав, что вы глупый или недостаточно продвинутый человек, если не приветствуете современное искусство. Люди, которые так говорят, скажем аккуратно, имеют иллюзии по поводу своей воспитанности.

В прежние века элитизм был естественен: элиты одевались, двигались и ели иначе, чем 95 % населения. Элитизм выражался, в частности, в иерархии жанров, их делении на высокие и низкие. Важно не то, что у кого-то чего-то в количественном отношении было больше, а то, что считалось, что у этого кого-то другая природа, лучше, чем у остальных. «Не от мира сего» – это красивая метафора, но если воспринимать ее буквально – элитизм.

Основа элитизма отнюдь не в утонченности манер, а в монополии на насилие. Люди внушаемы, однако никто пока не умеет гарантированно склонять человека к своей точке зрения, не угрожая ему при этом кистенем. С кистенем-то каждый может.

С развитием горизонтальных связей и общего образования, то почтение, которое раньше люди естественным образом проявляли ко всему, что связано с правящим классом, заменяется богатой палитрой реакций: безразличие, исследовательский интерес, симпатия, презрение. Институты с вековой репутацией, заигрывающие с современным искусством, сталкиваются с тем, что посетители перенимают правила игры эпатирующих деятелей, а именно, кусают бананы за 120 000 долларов, вешают свои фотографии в музеях, прощупывая новые границы дозволенного. Они относятся к идиотским выходкам художников без ожидаемого пиетета, потому что больше не верят в элитизм. Сегодня нельзя сказать «этому человеку можно лаять в музее, потому что он художник, а тебе нет». Точнее, сказать-то можно, но слушать не будут. И музеям предстоит выработать свой ответ на эти ситуации, это один из вызовов XXI века.

<style name="not_supported_in_fb2_underline">Будущее</style>

Ближайшее будущее уже наступило. Вы же не думаете, что все, что делается сейчас, испарится, все процессы будут остановлены, а галеристы, посыпав голову пеплом, отправятся пахать землю? Нет, каждый из участников процесса надеется, что на его век хватит, планирует жить долго, сыто и заниматься тем, что у него получается.

Что из современных произведений останется в веках? Все. В цифровом виде или живьем.