|
Возможно, именно дрожжи делают смесь Йена такой действенной? Это нельзя было исключить, хотя запах лечебной «закваски» сильно отличался от запаха дрожжей, который был ей хорошо знаком. Возможно, все дело в том, что она – русская. Как бы то ни было, если с этим кувшином что то случится, в распоряжении его пациентов окажется ее дочерняя смесь. Салли добавляла в кувшин воды, когда услышала, что дверь с улицы, ведущая в приемную, открылась. – Йен? – окликнула она его. – Я в кабинете. Он вошел и широко улыбнулся, увидев, чем она занимается. – Найдется ли в Англии другая женщина, которая так ухаживала бы за кашей из заплесневелого хлеба? Салли повернулась, чтобы Йен смог оценить персиковое платье по достоинству. Его улыбка погасла, и он посмотрел на нее так, словно она превратилась в какую то мерзкую тварь, вроде тех, какие прячутся в сырой земле под камнями. Испугавшись такой реакции, она пролепетала: – Что случилось? – Ничего. – Его щека начала дергаться в нервном тике. – Если не считать того, что я вдруг понял, насколько не пристало молодой леди приходить сюда одной. Не знаю, почему я раньше об этом не подумал! В конце концов, меня ведь растили как джентльмена – пусть я и давно опустился ниже общепринятого уровня! – С каких это пор визит к врачу стал считаться неприличным? – спросила Салли, стараясь скрыть тревогу под непринужденным тоном. – Но вы же приходите сюда не как пациентка Вы – молодая привлекательная женщина. Это может испортить вашу репутацию. А что, если наниматели будут недовольны вашими встречами с мужчиной наедине? Вы можете лишиться места. – Лонстоны – люди очень прогрессивные и придерживаются широких взглядов: их подчиненные имеют право на личную жизнь. Они полагаются на то, что я никогда не сделаю чего то такого, что пошло бы во вред детям, – возмущенно ответила она. – И кроме того, я собираюсь в скором времени предупредить их о своем уходе. Благодаря пожизненной ренте от леди Джослин мне нет нужды служить у Лонстонов. Он поставил на стол свой саквояж, стараясь не смотреть на нее. – Тем более у вас появились основания позаботиться о своей репутации. Мне вообще не следовало разрешать вам сюда приходить. Дрожащими руками Салли накрыла крышкой кувшин с хлебной смесью. – Вы хотите сказать, что больше не желаете меня видеть? Мне… мне казалось, что мы – друзья. Несмотря на все ее усилия, голос у нее задрожал. Прежде Иен никогда не говорил о том, что она привлекательная молодая женщина, и ему не приходило в голову, что в ее визитах есть нечто неприличное. Бог свидетель: она ни за что не стала бы менять свою внешность, если бы предвидела, что это его оттолкнет. Его голос зазвучал мягче: – Мы действительно были друзьями, и мне будет очень вас не хватать. – Его шотландский акцент становился все заметнее. – Но мой кабинет в больнице или таверна – неподходящее для вас место. Как часто вам приходится меня дожидаться? Три раза из четырех? Вопрос был чисто риторический: оба знали ответ. Жизнь медика непредсказуема, и очень часто ему приходится задерживаться из за какого нибудь экстренного случая или просто при наплыве больных. – Я даже не знаю, что хуже – заставлять вас дожидаться меня в таверне или встречаться здесь со мной наедине? – размышлял он вслух. – И то и другое не подобает леди. В его голубых глазах читалась тревога. Салли ужаснулась при мысли о том, что этот приступ благородства разлучит их навеки. Она в отчаянии выпалила: – Существует проверенный временем способ, с помощью которого мужчина и женщина могут быть вместе и при этом сохранять респектабельность. Он называется браком. И она застыла, ужаснувшись тому, что только что сказала. |
