|
Он называется браком. И она застыла, ужаснувшись тому, что только что сказала. Йен изумленно воззрился на нее: – Салли, ты только что сделала мне предложение? Она молча кивнула, сгорая от стыда. Не решаясь взглянуть на нее, он прошел к окну и стал смотреть на Харли стрит, где наступающие сумерки не правдоподобно удлинили тени. Ему следовало бы предвидеть, к чему все это приведет Сердце у нее такое открытое, и в нем было столько любви! Нет, он это предвидел, но отказывался думать о последствиях! Присутствие Салли значило для него так много, что он даже самому себе не признавался в том, что на самом деле ему нужно от нее гораздо больше… – Я когда то был женат, – резко проговорил он. Сердце у него сжалось от боли. Он уже много лет никому не говорил о своем браке, но время не принесло облегчения. Салли негромко откликнулась: – Расскажите мне о ней. – Мы с Элизой дружили с детства. Прелестнейшее существо, нежное, словно эльф… На улице стало уже настолько темно, что он видел в оконном стекле отражение своего лица – лица человека, встретившегося с призраком. Он женился еще мальчишкой. С тех пор прошла целая жизнь. – Я всегда знал, что мне следует посвятить себя изучению медицины. Призвание врача – такое же сильное, как призвание священнослужителя. Я читал книги, выхаживал больных животных, ходил с местным врачом к больным. Но медицина – неподходящее занятие для джентльмена. Элиза была настоящей леди и заслуживала лучшего. Мы поженились после того, как я окончил Кембридж, и поселились в Эдинбурге, где я получил место правительственного чиновника. – Он сделал глубокий судорожный вдох. – Спустя четыре месяца после свадьбы Элиза упала с лестницы в нашем доме. Казалось, она не получила серьезных повреждений. Но уже вечером ей стало плохо. Это было кровоизлияние в мозг. Спустя двенадцать часов она умерла. – Как это ужасно! – В мягком голосе Салли слышалось только сострадание. – Как это было ужасно – и для вас, и для остальных ее родных! Он почувствовал, что она стоит совсем близко. И знал, что в ее глазах прочтет только сочувствие, и не был уверен, что сможет это вынести. Она была такой чистой, такой верной – и не сомневалась в том, что он тоже такой! – Не знаю, нашелся бы в мире такой хирург, который бы смог спасти Элизу. – Собравшись с духом, он повернулся к Салли. – Но одно я знаю твердо: если бы я на ней не женился, если бы доверился зову сердца и стал заниматься медициной, Элиза не умерла бы. Вышла бы замуж за человека, более достойного, чем я, родила бы чудесных детишек и была бы счастлива. Она… она была рождена для счастья. Салли покачала головой, не соглашаясь с тем, что он сказал. – Ты слишком строг к себе, Йен. Ты не знаешь, какая судьба ждала бы Элизу, если бы вы не поженились. Но, любя тебя, она могла бы предпочесть четыре месяца счастья с тобой целой жизни без тебя. – Ее судьбу я знать не могу, – согласился он с горечью. – Но одно знаю определенно: я поступил неразумно, предпочтя любовь призванию. После ее смерти я с головой ушел в изучение медицины, хирургии. Был в кругосветном плавании, служил военным хирургом, повсюду приобретал опыт и знания. Иногда мне кажется, что от докторов мало толку, но бывают ситуации, когда я могу что то изменить. И в этом вся моя жизнь – что то менять к лучшему. Брак, деньги, честолюбие – то, что движет большинством мужчин, – это не для меня. – А одиночество? – Ее вопрос прозвучал очень мягко. Ему мучительно хотелось зарыться в шелке ее волос, найти утешение в тепле ее души. А вместо этого он должен был доказывать ей, насколько он неблагороден, какие грехи совершил вопреки укорам его пресвитерианской совести. – Конечно, я испытывал одиночество. Иногда мне встречались женщины, которые были благодарны мне за то, что я мог сделать для них самих или их близких, и им хотелось выразить свою благодарность, скажем так, личным путем. |
