|
Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту местности, он закричал: — Внимание, лодочник! — Есть внимание! — ответил Жильдас Трегомен, также вынув записную книжку из недр своей широчайшей куртки. — Бери на прикол! Нечего и говорить, что эта драгоценная долгота — 54o57' к востоку от парижского меридиана — была «приколота» с исключительной добросовестностью. Пергамент был возвращен нотариусу; тот снова спрятал его в портфель и передал мнимому главному клерку Назиму. Разговор дошел до самой решительной стадии; теперь уже дело касалось непосредственных интересов Бен-Омара и Саука. Дядюшке Антиферу, знающему меридиан и параллель острова, оставалось только скрестить эти две линии на карте, чтобы определить положение острова на точке их пересечения. Именно этим он и хотел заняться без промедления. Что ж! Вполне законное желание! Он поднялся и, слегка поклонившись, сделал совершенно недвусмысленный жест, указывающий гостям на выход. Без сомнения, Бен-Омару и Сауку дали понять, что их присутствие больше нежелательно. Трегомен, улыбаясь, следил за этой немой сценой, которую превосходно разыграл его друг. Тем не менее ни нотариус, ни Назим и не думали подниматься с места. Хозяин дома хотел выставить их из комнаты, но они или не понимали этого, или делали вид, что не понимают. Растерявшийся нотариус читал в суровом взгляде Саука приказание задать Антиферу еще один вопрос. Не смея ослушаться приказа, Бен-Омар сказал: — Теперь, когда я выполнил поручение, возложенное на меня завещанием Камильк-паши... — ...нам остается только вежливо проститься друг с другом, — закончил его фразу Пьер-Серван-Мало, — и, так как первый поезд отходит в десять тридцать семь... — В десять двадцать три со вчерашнего дня, — поправил Жильдас Трегомен. — Ты прав, в десять часов двадцать три минуты, и я не хотел бы, дорогой господин Бен-Омар, подвергать вас, равно как и вашего почтенного клерка Назима, опасности пропустить курьерский поезд... Саук нетерпеливо отбивал такт ногой и посматривал на свои часы. Можно было подумать, будто он действительно беспокоится, как бы не опоздать на поезд. — Если вам еще нужно сдать багаж, — продолжал дядюшка Антифер, — на это тоже уйдет порядочно времени... — К тому же, — добавил Жильдас Трегомен, — на вокзале такая толчея... Наконец к Бен-Омару вернулся дар слова. Слегка приподнявшись и потупив глаза, он произнес: — Простите, но мне кажется, что мы еще не совсем договорились... — Напротив, господин Бен-Омар, напротив! Мне, например, больше не о чем вас спрашивать. — Нет, остался еще один вопрос, и я должен предложить его вам, господин Антифер... — Меня это очень удивляет, господин Бен-Омар, но, в конце концов... раз вы так хотите... прошу вас... — Я вам сообщил долготу, указанную в завещании Камильк-паши... — Точно так! И мой друг Трегомен и я — мы оба занесли ее в наши книжки. — Теперь вам остается сообщить мне широту, которая указана в письме... — В письме, адресованном моему отцу?.. — Именно в нем... — Простите, господин Бен-Омар! — нахмурив брови, возразил дядюшка Антифер. — Вам было поручено доставить мне долготу?.. — Да, и это поручение я выполнил... — ...так же охотно, как и усердно, могу подтвердить. Что же касается меня, то ни в завещании, ни в письме меня не уполномочивали показывать кому бы то ни было цифры широты, сообщенные моему отцу! — Однако. |
