Это были глаза рыси.

Серые. Настороженные.

Таящие в себе какую‑то жуть.

Он выбросил пустой шприц‑тюбик и отошел в угол бокса. Включил видеокамеру. И только после этого стал смотреть на Пастухова.

* * *

Через три минуты препарат начал действовать.

Он включил видеокамеру и уставился на меня своим тяжелым подозрительным взглядом.

Как на.

Как на подыхающую гадюку. Будто ждал, когда можно будет подойти ближе.

До чего же неприятный тип. Весь из комплексов. С такими можно иметь дело только в двух случаях. Когда они в полном порядке. В полнейшем. Или когда по уши в говне. А чуть высунулся хотя бы до подбородка – все, конец любому нормальному разговору. С чего бы это? Здоровый, крепкий мужик. Высокий, спортивный. Даже красивый. Если бы не этот взгляд. Будто его все время хотят унизить. Все. И нужно постоянно доказывать, что ты не из тех. Даже нацепил перед штурмом погоны на камуфляж. Чтобы никто не забыл случайно, что он, блин, подполковник, а не хухры‑мухры.

Бедолага. Трудно ему живется. Все время в состоянии круговой обороны. И я тоже хорош. Чего я к нему прицепился? Ну, надел погоны. Ну, сунулся к нам. Может, совсем не для того, чтобы показать, какой он крутой мэн. А наоборот – чтобы не подставлять своих. А я тут выстраиваю. Ну, тыкал нам в морды стволом. И я бы на его месте тыкал. Смотрит на нас диким зверем. И что? Явились какие‑то хмыри болотные, устроили тарарам на объекте, за безопасность которого он отвечает.

Самолет взорвали. Как он после этого должен на нас смотреть?

Да нет, нормальный мужик. Даже приятный. Это он снаружи такой. А внутри – очень приятный человек. Который другому человеку – друг, товарищ и брат.

* * *

Как хорошо. Как тихо. И какие‑то высокие нежные голоса. Дети поют. Ну да.

«Ангельское пение». Это и есть ангелы. Ангелы поют.

Извините, подполковник, заслушался. Ничего, что я вас так называю? У меня и мысли нет вас задеть. Честное слово. «Товарищ подполковник» проехали. А до «господин подполковник» не доехали. Просто Олег? Очень хорошо. А я – Сергей. Или Пастух. Как хотите. На «ты»? Да ради бога. Конечно, давай поговорим. Мы и разговариваем. Разве нет?

* * *

Светлеет.

Какой чистый свет.

Как перед восходом солнца.

Как это сколько нас? Пятеро, конечно. Да, Ми‑17 рассчитан на двадцать четыре десантника. Откуда я знаю, почему нам дали эту машину? Какую дали, такую и дали.

Может, другой не было. Ну если тебе трудно поверить, не верь. А я говорю то, что есть. Не знаю, чем доказать. В Кубинку нас везли на мерседесовском джипе. Туда только пять человек и влезают. Плюс водитель и подполковник из части, он нас сопровождал. Если тебя и это не убеждает, тогда не знаю.

* * *

Майор? Какой майор? Слушай, Олег, кончай ты эту бодягу. Никакой я не майор. Тебя просто купили. А ты купился. Ну кто, кто! Эти, из Центра. Не знаю, из какого Центра. Но там сидят не мудаки. Суки – возможно. Но не мудаки. Они‑то знали, что мы разжалованы. Это ты не знал. На этом они и сыграли. «Служим России».

Погорячился ты. Они теперь все знают. И что мы живы. И что мы взяты.

* * *

Ну, как откуда знают? Ты же контрразведчик. А задаешь такие вопросы.

Навигационная программа. Она дает координаты рации. И ясно, что сигналы идут с территории объекта. А если бы мы были трупами, ты никогда не ответил бы «Служим России».

* * *

Еще светлее. И ангелы ближе.

Почему не ответил бы? А ты сам подумай. Смог бы ты от имени пяти трупов ответить: «Служим России»? Подумай, подумай. Вот то‑то же. Правильно задумался.

Я бы не смог. Да ладно, не наговаривай на себя. И ты бы не смог. Ну если бы было время подумать, тогда другое дело. А у тебя было время?

* * *

Ну вот, набычился.