С «Антеем» никаких неясностей не выявилось. Даже зафиксированная Памирской геофизической обсерваторией магнитная буря в районе Алатау до минуты совпала со временем гибели самолета.

С «Русланом» было сложней. Государственная комиссия пришла к выводу, что причина катастрофы – конструктивные недостатки двигателей Д‑18Т, выпускаемых запорожским заводом «Мотор Сiч». Моторостроители опротестовали заключение. Специалисты украинского КБ «Прогресс» провели стендовые испытания двигателей и доказали, что к трагедии привела нештатная работа топливной системы «Руслана» – образование в топливе водо‑керосинового льда. Фирма «Аэротранс», основной грузоперевозчик российской государственной компании «Госвооружение», представила документы, доказывающие, что топливо, которым был заправлен «Руслан», полностью соответствовало ГОСТу и техническим условиям, зафиксированным в договоре с австрийской страховой компанией «Трансинвест». Страховка была выплачена. Чтобы избежать подобных случаев в будущем, КБ «Прогресс» разработало фильтры‑ловушки для водо‑керосинового льда. Это не было признанием конструктивных недоработок.

Это было нововведение – «фулпруф», защита от дурака. Конфликт был исчерпан. Все остались при своих интересах. Кроме экипажа самолета, сопровождавших груз офицеров и жителей Иркутска, на дома которых рухнул «Руслан».

В этой истории было непонятно только одно. После такой страшной катастрофы, унесшей жизни более семидесяти человек, естественно было ожидать, что фирма «Аэротранс» навсегда прекратит свое существование, потому что не получит больше ни одного подряда. Что там ни говори, какие документы ни представляй, а о качестве топлива должен заботиться перевозчик. Но этого не произошло. Компания «Аэротранс» осталась монополистом в сфере транспортировки всего российского специмущества, в том числе и боевых самолетов, поставляемых ГК «Госвооружение» и ЗАО «Феникс» в Индию, Китай, Вьетнам, Малайзию, Финляндию и другие страны.

«Аэротрансу» принадлежал и «Антей», разбившийся в Алатау.

Но в задачу УПСМ не входило вникать во взаимоотношения руководства «Госвооружения» и «Феникса» со своими подрядчиками. К поручению президента это касательства не имело.

По результатам расследования был составлен подробный отчет. Памятуя, что высокое начальство не любит читать длинных бумаг, Нифонтов сделал короткое, на полстраницы, резюме. Поручение президента можно было считать выполненным.

Так, во всяком случае, казалось до того дня, когда из штаб‑квартиры ЦРУ в Лэнгли на имя полковника Голубкова пришла шифровка с просьбой о встрече. После возвращения Голубкова из Будапешта отчет о работе, проделанной экспертами УПСМ, можно было спокойно отправлять в архив.

Нифонтов не сделал этого из тактических соображений. Как бы там ни было, но отчет свидетельствовал, что управление с полной ответственностью отнеслось к поручению президента. Работа выполнена быстро и на высоком профессиональном уровне. Новая информация заставляет кардинально изменить подход к оценке ситуации. Но это не обесценивает сделанного.

Он оказался прав. Куратор внимательно прочитал резюме, полистал отчет и удовлетворенно и даже словно бы с облегчением кивнул:

– Хорошо. Очень хорошо, генерал. Я доложу президенту, что вы справились с заданием.

– Я бы не спешил, – ответил Нифонтов. – Появились новые обстоятельства. Они не позволяют считать дело законченным.

– Вот как? – насторожился куратор. – Почему?

– Посмотрите рапорт полковника Голубкова, вам все станет ясно.

В рапорт Голубкова были включены выдержки из расшифровки магнитозаписи его разговора с Коллинзом и та часть сообщения, где речь шла о катастрофах «Руслана» и «Антея» и их связи с объемом поставок российских боевых самолетов талибам.