– Не нужно. Разумеется, мы будем все надлежащим образом оформлять. Хотя я не вижу в этом никакого смысла. Если мы сумеем предотвратить операцию ЦРУ, эта писанина никому не понадобится. А если нет – тем более. Никто не будет в ней разбираться. Нам просто дадут по шеям – и это лучшее, на что мы можем рассчитывать.

– Да, у вас трудное положение, – посочувствовал куратор.

Нифонтов ощутил резкое раздражение.

– У нас? – спросил он. – А у вас? Чихать он хотел на то, что подумает о нем этот высокопоставленный чинодрал. В этом кабинете никогда так не разговаривали? Так теперь будут, привыкай. Ты сейчас от меня зависишь. И я тебя, сукин сын, заставлю работать. По‑настоящему, без дураков. Забудешь все свое словоблудие, аппаратные игры.

– Мы выполним приказ президента, – продолжал Нифонтов. – Но у меня три условия.

Первое. Я должен иметь чрезвычайные полномочия. Мои распоряжения должны быть обязательны для всех спецслужб и государственных организаций независимо от их ведомственной принадлежности. И выполняться немедленно, без каких‑либо согласовании. Мои люди должны иметь доступ ко всей информации. К документации авиазаводов и «Госвооружения». В том числе – к базам данных «Аэротранса», «Феникса» и связанных с ними банков.

– Это коммерческие структуры, – напомнил куратор.

– Меня это не интересует. Это российские коммерческие структуры, а не швейцарский банк.

– Согласен. Все ваши полномочия будут подтверждены.

– Второе. Никакого вмешательства в мои дела. Никакого контроля за моими людьми.

Никаких отчетов до полного завершения операции. Любая утечка информации должна быть абсолютно исключена.

– Принято. Хотя я предпочел бы, чтобы вы больше мне доверяли. Третье условие?

– Дайте ход моему представлению о присвоении полковнику Голубкову воинского звания «генерал‑майор». И сделайте это без промедления.

Белесые брови куратора изумленно полезли вверх.

– Вы пользуетесь ситуацией, генерал.

– Да, пользуюсь, – подтвердил Нифонтов. – Полковнику Голубкову пятьдесят три года. Это значит, что одним росчерком пера он может быть в любой момент уволен в запас. Я не хочу остаться в решающий момент матча без своего центрального нападающего.

– Что ж, разумно, – помедлив, согласился куратор. – Все ваши условия будут выполнены. Вы получаете карт‑бланш. А с ним – всю полноту ответственности.

Надеюсь, генерал, вы отдаете себе в этом отчет.

Нифонтов только рукой махнул:

– Не привыкать.

* * *

Из окна «ауди», выворачивающей со Старой площади в плотный поток машин, он оглянулся на здание, из которого только что вышел. Из этого здания он всю жизнь получал приказы. Выполняя их, он со своим диверсионным отрядом выбрасывался с парашютом в джунгли Камбоджи, высаживался с десантных катеров в гнилые топи Меконга, а позже, в должности советника и руководителя резидентур, выстраивал многоходовые комбинации, чтобы одного диктатора сменить на другого, такого же людоеда. На этом здании всегда красовалась вывеска: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза». Сейчас она пылилась где‑то в подвале.

* * *

Куратор выполнил свое обещание. УПСМ получило доступ ко всей информации, относящейся к деятельности ГК «Госвооружение» и ее дочерних фирм. Были задействованы Счетная палата, Главное контрольное управление Президента РФ, аудиторские бригады Минфина.

Картина, складывающаяся из фрагментов, вырисовывалась такая, что даже генерал‑лейтенанта Нифонтова, много чего повидавшего на своем веку и знавшего то, о чем миллионы людей даже и не догадываются, поначалу брала оторопь.