Все в порядке, жив‑здоров, вернется недели через три.

– Открытку видел?

– Так точно. На штемпеле: почтовое отделение Потапово.

– Потапово? – переспросил Голубков.

– Да. Читинская область. Почтовое отделение Потапово. Открытка странная.

Подписана одной буквой – "Н". И такое впечатление, что ее не меньше недели таскали в кармане, прежде чем бросили в почтовый ящик. Это важно?

– Все важно.

– Еще деталь, – продолжал Авдеев. – Матушка рассказала, что перед тем, как сын купил квартиру, к ним на Плющиху два раза приезжал какой‑то человек. О чем‑то говорил с Николаем. О чем – мать не знает.

– Какой человек?

– Серьезный. Прилично одет. На красивой иностранной машине.

– Пошли, – кивнул Голубков. Вернувшись в кабинет, он достал из сейфа фоторобот Ермакова.

– Возьми дежурную машину и дуй в Строгино. Покажи старушке. Не этот ли человек говорил с ее сыном. И сразу назад.

Голубков был почти уверен, что мать радиолокаторщика Николая Фалина опознает Ермакова. Но слово «почти» было не из его профессионального и жизненного лексикона.

* * *

Капитан Евдокимов ждал шефа в бюро пропусков НПО имени Жуковского. Пальма в углу и мягкие кресла вдоль стены напоминали о былых временах, когда проблемой было не выбить финансирование, а освоить щедро выделяемые средства. Пальма засохла, из‑под обшивки кресел лез поролон. Унылую картину дополнял капитан Евдокимов, похожий на средней руки снабженца, вконец разочаровавшегося в профессии, но еще не окончательно решившего с ней порвать. Начальник бюро пропусков узнал Голубкова, но виду не подал и выполнил весь ритуал проверки документов и выписки разового пропуска. Он вызвался проводить посетителя, но Голубков сказал, что знает, куда идти.

– Что случилось? – спросил Голубков у оперативника, когда они оказались внутри режимного объекта на выложенной плитами дорожке, которую осыпал дождь.

– Крылов сказал, что ему нужно срочно вас видеть, – доложил Евдокимов. – Зачем – не сказал.

– Как он узнал, что ты со мной связан?

– Понял. Сегодня утром возле Быкова его «шестерку» тормознули два гаишника.

Заявили, что машина числится в угоне. Обыскали и хотели увезти.

– Машину?

– Его. Пришлось вмешаться.

– Почему сразу не доложил?

– По сотовому не рискнул. Мало ли.

– Что за гаишники, удалось узнать?

– Так точно.

– Как?

– Ну как… Отключили и нашли удостоверения. Служба безопасности президента.

Пятнадцатый отдел.

– Твою мать! – сказал Голубков. – Что с ними сделали?

– Извинились и отпустили.

– Твою мать! – повторил Голубков.

– А что, извиняться было не надо?

– Секретное изъятие?

– Двое. Мало, – усомнился оперативник. – Хотя… Человек на протезах, достаточно и двоих. Может, хотели помешать ему приехать на работу?

– Зачем?

– Затрудняюсь ответить.

* * *

Капитан Евдокимов остался в подъезде административного корпуса, а Голубков поднялся на второй этаж. Конструктор Крылов стоял у окна, курил «Приму» и смотрел на мокнущий под дождем МиГ‑15, застывший на постаменте посреди скверика.

Сейф был открыт, на столе стоял процессор со снятым кожухом. Крупный голый череп и высокомерное лицо делали конструктора похожим на римского сенатора.

Он пожал Голубкову руку:

– Присаживайтесь.