– Понял. Она согласна. Дальше?

– Как только войдет она, выйдут дети.

– Не понял? – сказал Флинт. – «Выйдут дети»? То есть дети вам больше не нужны?

– А кому они вообще нужны! – не выдержал Чинанда. – На хрена нам здесь эти грязные, мерзкие маленькие стервы, которые засрали и зассали все вокруг!

– Я вас понимаю, – посочувствовал Флинт.

– Поэтому заберите ко всем чертям этих мелких фашистских вонючек! – Чинанда бросил трубку.

Инспектор Флинт повернулся к Еве с улыбкой во всю физиономию.

– Миссис Уилт, я ничего не говорил. Вы все слышали сами!

– Он еще поплатится за это! – пообещала Ева. Ее глаза сверкнули. – Где мне раздеться?

– Только не здесь, – твердо сказал Флинт. – Пойдемте в спальню наверх. А когда спуститесь, сержант вас свяжет по рукам и ногам.

Пока Ева раздевалась, инспектор зашел к военным психологам проконсультироваться. Единого мнения по данному вопросу не было. Профессор Маерлис доказывал, что террористам будет очень выгодно с точки зрения пропаганды обменять четырех однояйцевых близнецов на одну женщину, чья польза для общества была, мягко говоря, сомнительна. Доктор Фелден с ним не соглашался.

– Вполне очевидно, что террористы испытывают сильное психологическое давление со стороны детишек. Если мы ликвидируем этот психологический фактор, у них может подняться боевой дух.

– Наплевать на боевой дух, – сказал Флинт. – Я буду просто счастлив, если эта сука уйдет отсюда к себе домой. А потом майор пусть начинает свою операцию «Море крови», я умываю руки.

– Заметано! – обрадовался майор.

Флинт вернулся на узел связи, отвел взгляд, чтоб не видеть чудовищные телеса Евы, и обратился к Госдайку.

– Адвокат, давайте кое‑что себе уясним, – сказал он. – Вы должны знать: я категорически против действий вашего клиента, поэтому не намерен нести ответственность, если с ним что‑нибудь случится.

Госдайк кивнул головой:

– Да, да, инспектор. Я тоже снимаю с себя всякую ответственность. Миссис Уилт, прошу вас…

Ева его не слышала. Со связанными над головой руками и короткой веревкой, привязанной к ногам, она являла собой зрелище поистине устрашающее. С такой дамой не рискнешь поспорить.

– Все готово, – сказала она. – Передайте им, я иду.

Она вышла на улицу и заковыляла к своему дому. Даже бывалые бойцы, ветераны Северной Ирландии, и то, увидев ее, побледнели. Один только майор, наблюдавший за всем из окна спальни, мысленно благословил Еву.

– В такие минуты гордишься, что родился британцем! – сказал он доктору Фелдену. – Ей‑богу, сильна баба, ничего не скажешь.

В доме №9 царило некоторое замешательство. Чинанда, увидев Еву в щель почтового ящика, уже пожалел, что согласился на обмен. Тут из кухни нестерпимо пахнуло блевотиной. Пришлось открыть дверь и взять оружие на изготовку.

– Тащи сюда девчонок! – крикнул он Баггишу. – А я слежу за бабой. В случае чего, трахну ее по башке.

– Как трахнешь? – удивился Баггиш, не расслышав до конца. Он мельком увидел огромную тушу, приближавшуюся к дому. Но девчонок уже не надо было тащить. Увидев Еву у самой двери, они бросились к ней с радостным визгом.

– Назад!!! – взревел Баггиш. – Назад, стрелять буду!

Поздно. Ева, покачиваясь, встала на ступеньку крыльца, и близняшки облепили ее со всех сторон.

– Ой, мамочка, ты такая смешная, – запищала Саманта и обхватила ее колени.