– Я хочу, черт возьми, чтобы вы сделали то, что вам говорят, – перебил его комиссар. – Начнем с того, что я вас сюда не приглашал. Мне вас подсунули. Пришла пора поработать, заслужить жалованье. Я и без того терпел вас слишком долго. Отвернуться невозможно, только и знай, что присматривай за всякими… Как по-вашему, почему я сплавил его в Верону?

   Фальконе улыбнулся, чем еще больше разозлил комиссара.

   – По-моему, – вежливо заметил он, – со мной обошлись излишне жестко. По нашим стандартам мы вели себя исключительно смирно.

   – По вашим стандартам! – Рандаццо криво усмехнулся. – Вот почему я и отпускаю вас сразу же по окончании расследования. Можете получить дополнительную неделю оплачиваемого отпуска. Можете вернуться в Рим, Самое для вас место. Делайте что хотите. При условии…

   Он протянул руку к ореховому ящичку с сигаретами. Рандаццо знает лодку, а значит, бывал здесь и раньше. подумал Коста. С англичанином комиссар знаком хорошо.

   За все то время, что они спорили, Хьюго Мэсситер не проронил ни слова, но слушал внимательно и с нескрываемым интересом.

   – …что я получу от вас то, что мне нужно. Отчет. Подробный, ясный, обоснованный отчет от следственной группы, имеющей опыт в расследовании тяжких преступлений. Отчет, в котором подтверждается то, что мы уже знаем: Уриэль Арканджело убил свою жену, а потом погиб сам, возможно, совершив самоубийство. В вашем распоряжении одна неделя. Уйма времени. Не спешите. Мне не нужно, чтобы кто-то упрекал нас в поспешности. Сделать надо так, чтобы комар носа не подточил. Но и жилы рвать не стоит. Думаю, у вас двоих еще и на подружек минутка останется.

   Перони легонько похлопал напарника по плечу.

   – Видишь! Вот почему взяли не кого-то, а нас. Ты понял? Нам верят.

   – Мы поняли, – проворчал Фальконе и повернулся к Мэсситеру. – А вы?

   Англичанин распростер руки, показывая, что уж он-то здесь вообще ни при чем. Катер подошел к причалу. Ни пожар, ни старания пожарных не смогли полностью испортить общее впечатление от грандиозного каменного палаццо и удивительной башни. Стеклянная нашлепка на первом этаже дома, более уместного на Большом канале, чем на задворках Мурано, принятая Костой издалека за надзирающий за лагуной громадный выпуклый глаз, вблизи приняла очертания кормы средневековой галеры.

   – Черт, это еще что такое? – изумился Перони.

   – Боюсь, всего лишь неудавшаяся волшебная страна, – негромко ответил Мэсситер. – Перед вами, джентльмены, великая трагедия. Но поймите правильно, во всем происходящем я всего лишь благотворитель, озабоченный, разумеется, нынешним состоянием дел. Не сомневаюсь, что комиссар Рандаццо с готовностью подтвердит мои слова. Без меня остров пропадет. А если пропадет остров, с ним пропадут и несколько миллионов евро городских денег, потратить которые можно было бы и с большей пользой.

   – То есть?… – подтолкнул его Фальконе.

   Мэсситер вздохнул:

   – Изола дельи Арканджели – банкрот. Банкротом остров стал не сегодня, а уже довольно давно, и все последнее время держался на плаву лишь благодаря двум обстоятельствам. Весьма значительным и, на мой взгляд, не вполне разумным инвестициям со стороны городских и региональных властей. Они желали привлечь туристов. Чисто теоретически место исключительно подходящее для отдыха и развлечений. Плюс к этому еженедельные и весьма щедрые поступления в виде арендной платы за палаццо.