|
– Согласно Аристотелю, «ум есть форма форм». Трактат «О душе», 3, 432 а.]. Безмятежность нежданная, необъятная, лучащаяся: форма форм. Толбот твердил: И дивной властию того, кто шел по водам, И дивной властию… – Можешь перевернуть, – сказал Стивен безразлично. – Я ничего не вижу. – Чего, сэр? – спросил простодушно Толбот, подаваясь вперед. Его рука перевернула страницу. Он снова выпрямился и продолжал, как будто припомнив. О том, кто шел по водам. И здесь лежит его тень, на этих малодушных сердцах, и на сердце безбожника, на его устах, на моих. Она и на снедаемых любопытством лицах тех, что предложили ему динарий [75 - Динарий, предложенный Христу – Мф 22, 15.]. Кесарево кесарю, а Божие Богу. Долгий взгляд темных глаз, загадочные слова, что без конца будут ткаться на кроснах церкви. Да. Отгадай загадку, будешь молодец: Зернышки посеять мне велел отец. Толбот закрыл книжку и сунул ее в ранец. – Все уже? – спросил Стивен. – Да, сэр. В десять хоккей, сэр. – Короткий день, сэр. Четверг. – А кто отгадает загадку? – спросил Стивен. Они распихивали учебники, падали карандаши, шуршали страницы. Сгрудившись вместе, защелкивали и затягивали ранцы, разом весело тараторя: – Загадку, сэр? Давайте я, сэр. – Я, дайте я, сэр. – Какую потрудней, сэр. – Загадка такая, – сказал Стивен. Кочет поет. Чист небосвод. Колокол в небе Одиннадцать бьет. Бедной душе на небеса Час улетать настает [76 - Кочет поет… – И текст, и ответ загадки Стивена – действительная ирландская загадка из разряда «абсурдных», однако в ответе вместо бабки фигурирует мать. Заметим, что ниже образы загадки соединены в уме Стивена именно со смертью матери, так что его замена матери бабкой – понятный по обстоятельствам эффект табуирования слова.]. – Отгадайте, что это. – Чего -чего, сэр? – Еще разок, сэр. Мы не расслышали. Глаза их расширились, когда он повторил строчки. Настала пауза, а потом Кокрейн попросил: – Скажите отгадку, сэр. Мы сдаемся. Стивен, чувствуя подкативший к горлу комок, ответил: – Это лис хоронит свою бабку под остролистом. Нервически рассмеявшись, он встал, и эхом ему нестройно раздались их возгласы разочарования. В дверь стукнули клюшкой, и голос из коридора прокричал: – Хоккей! Они кинулись как оголтелые, боком выскакивая из -за парт, перемахивая через сиденья. Вмиг комната опустела, и из раздевалки послышался их гомон и грохот клюшек и башмаков. Сарджент, единственный, кто остался, медленно подошел, протягивая раскрытую тетрадь. Его спутанные волосы и тощая шея выдавали явную неготовность, слабые глаза в запотевших очках глядели просяще. На блеклой бескровной щеке расплылось чернильное пятно в форме финика, еще свежее и влажное, как след слизня. Он подал тетрадку. Наверху страницы было выведено: «Примеры». Дальше шли цифры вкривь и вкось, а внизу имелся корявый росчерк с загогулинами и с кляксой. Сирил Сарджент: личная подпись и печать. – Мистер Дизи велел все снова переписать и показать вам, сэр. Стивен потрогал края тетрадки. |
