– Сколько же он взял с собой, если эти оказались… лишними?

– Не знаю… Старый Гайдар, который не Егорка, в молодости любил целый рюкзак с гранатами таскать. Вещь в хозяйстве полезная…

Бледный начальник склада опустился на стул. Он понимал, что неприятности у него только начинаются.

Ненастный октябрьский вечер закручивал события жестко, втягивал в свою орбиту все больше людей, ставил вопросы, требующие немедленных ответов. Уже поднимались по тревоге отдельные части ЛенВО, уходили ориентировки в территориальные органы МВД. Срочно размножались фотографии Колесника, ГИБДД перекрывала дороги. Летел из Санкт Петербурга микроавтобус с группой офицеров ФСБ и собакой.

Около полуночи, на четвертом часу обыска в доме Козлова, капитан Авдеев обнаружил в гараже обойму к пистолету ТТ, наручники и листок бумаги. Все вместе лежало в пустой банке из под Мовиля и было прикрыто ветошью. Листок бумаги содержал выполненную от руки схему перекрестка с пояснительными надписями. Уже изрядно уставшие соседи понятые проявили интерес к наручникам, а офицеры ФСБ – к невзрачному листку бумаги из школьной тетрадки в клеточку.

Смысл надписей на примитивной схемке они истолковали правильно – адрес. А цифры 20:10 в левом верхнем углу вполне могли быть датой. Или временем. Оба варианта равновероятны. До наступления двадцатого десятого оставалось всего четверть часа. В Управление срочно сообщили о бумажонке, которая могла дать реальный шанс для задержания преступников.

* * *

Иван Колесник пробежал по бетонке километра три. Страх придавал силы, гнал и гнал вперед. Наконец впереди, за голыми кустами замелькали огни фар: шоссе. Он свернул в лес, отошел метров на сто и опустился прямо на мокрый мох. Бешено колотилось сердце, легким не хватало воздуха. Но… свободен!

Иван отдышался, сел на упавший ствол дерева, нащупал бутылку в кармане. Цела. А вот колбасу не взял… Он отпил изрядный глоток и начал соображать, что же делать дальше. Как ни туп был прапорщик, но понял – дело дрянь! Дрянь дело. Козуля, видать, погорел… и его сдал. Вместо обещанных ста тысяч долларов впереди только трибунал. Иван в эти сто тыщ не особо то и верил, поэтому брал за каждый килограмм тротила, за каждый детонатор наличными, сразу. Кой чего поднабежало. И – все прахом. Половина денег – дома, в банке с крупой. Вторая половина в гараже. Эти, может, вернутся. А те, что дома, пропали. И к бабке не ходи. Иван Колесник был жаден, мысль об утраченных зеленых бумажках с портретами американских президентов перебила на время все остальное. В голове мелькнуло даже: а может, вернуться? Может, еще не успели менты засаду поставить? Ну нет! Что я, совсем дурной? Под пулю не пойду.

Он еще раз отхлебнул из бутылки, закурил… А обещали! Баксы, паспорт… Стоп! Раз обещали – пусть отдадут. Если Козуля своего Дучу не сдал… А он точно не сдал: он еврея пуще КГБ боится. Если Козуля не сдал, то с Дучи нужно и получить! Тем более, все козыри в руках. Взрывчатка – вот мой туз козырный! Дуча хотел не меньше сотни кэгэ, а получил всего навсего сорок. Если взяли Козулю, то не сорок, а десять. А ему надо! Ох, на а до. Вот я ему и продам то, что в гараже схоронено… За паспорт, за доллары. За сладкую житуху. Иван представил себе, как он будет открывать ногой дверь в какое нибудь казино. В дорогом костюме, при селедке, с бабками… А там… Ха! Любая телка – твоя, ноги раздвигает раньше, чем успел подумать. Пальцем шевельнул – халдей с водкой бежит. Шевелись, дула!

Холодная капля упала за шиворот и вернула Колесника к реальности. В холодный и мокрый осенний лес. К необходимости спасаться, принимать решения. Он встал, запихнул бутылку с остатками водки во внутренний карман и двинулся в сторону шоссе.