друг всюду сует свой нос с ловкостью и грацией бегемота в посудной  лавке,

и однажды вечером я вижу, что ему удалось по крайней мере привлечь к  себе

внимание: от кольца Пикадилли  до  гостиницы  за  ним  неотступно  следует

какой-то тип.

     - Сегодня ты был под наблюдением, - сообщаю я ему  посредством  нашей

домашней радиосвязи.

     - Наконец-то! - отзывается Борислав.

     Да, наконец-то. Но на  следующее  утро  в  его  гостиницу  заявляются

непрошеные гости и начинают барабанить в дверь:

     - Откройте! Полиция!

     А еще через три часа в поезде, идущем в  Дувр,  незнакомец  в  черном

плаще разряжает в него свой пистолет.

     - Наблюдения показывают, что род занятий Райта - не бизнес, а  совсем

другое, - обобщает генерал. - Все сомнения по этому вопросу  категорически

рассеивает двукратное нападение на  Борислава.  Совершенно  ясно,  что  вы

попытались проникнуть в область, куда заглядывать категорически запрещено.

Кстати, Борислав, мы посылаем вас туда вовсе не  затем,  чтобы  поставлять

мишени разным типам...

     Мы  с  другом  сидим  в  темно-зеленых  кожаных  креслах  под   сенью

темно-зеленого  канцелярского  фикуса  и  пытаемся  изобразить  на   лицах

безмолвное  раскаяние.  Этот  фикус  я  помню  вот  таким  отросточком   с

двумя-тремя листочками, но  он  уже  давно  вытянулся  до  самого  лепного

потолка  и  растет  горизонтально,  к   противоположной   стене.   Словом,

благодатный материал для раздумий о том, как летит время.

     Итак, мы молчим. Заметив пачку сигарет,  невесть  как  появившуюся  в

моей руке, шеф замечает:

     - Эмиль, перестань мять свои "БТ". Хотите травиться - травитесь.

     - Я вообще-то бросил... - бормочет Борислав и тянется к пачке, - но в

виде исключения...

     Он в самом деле бросил курить, уж не помню,  в  который  раз,  и  мое

потребление табака возросло с двух до трех  пачек  в  день,  одна  из  них

полностью уходит на исключения Борислава.

     - Среда там определенно уголовная, - заявляет мой друг, полной грудью

вдыхая презренный  яд.  -  И  история,  если  она  есть,  тоже,  наверное,

уголовная.

     - Может, и не уголовная, - возражает генерал. - Где гарантия, что она

только уголовная?

     -  Такая  среда  на  данном  этапе  не  дает  оснований  для   других

предположений, - упорствует Борислав.

     - И что же это за история, по-твоему? - спрашивает шеф и  смотрит  на

него своими синими  глазами,  просто  неприлично  синими  для  человека  в

генеральском звании.

     - Может, они хотят вывезти из Болгарии какие-то ценности, -  заявляет

мой друг. - Пешев и Станчев - порядочные люди, но оба вышли  из  известных

буржуазных семей, прекрасно знают языки. Они  могли  бы  связать  Райта  с

другими такими же семьями и помочь ему  в  розысках  ценностей.