- А во-вторых? Вы сказали, что вам нужно знать две вещи?

     - Ну, это проще простого. Вы сами понимаете, что я не стану потеть за

горсть медяков.

     - Пока что я вам не обещал и этого.

     - А еще удивляетесь, что я вам не предлагаю никакого плана.

     - Слушайте, Питер! - заявляет Дрейк с чуть заметной угрозой в голосе.

- Я вам плачу не за то, чтобы вы позволяли себе разговаривать таким тоном.

Я ввел в своей фирме стиль работы, нарушать который не позволю.

     Я киваю.

     - Мне это известно. И я не сомневаюсь, что, если понадобится, вы  мне

продемонстрируете этот ваш стиль.  Вы  можете  меня  бить  до  полусмерти,

мистер Дрейк, но в таком случае раз и навсегда проститесь с мыслью, что  я

вас посвящу в свой план.

     - Это покажет будущее.

     - Зачем же заглядывать в будущее? Не разумнее ли  теперь  же  понять,

что если вы -  человек  крайне  бесцеремонный,  то  я  -  человек  страшно

упрямый. Упрямый до самоубийства, уверяю вас.

     - Это покажет будущее, - повторяет Дрейк, не  повышая  голоса,  но  с

мрачной интонацией.

     - Чудесно, - заключаю я и встаю с кресла. - Раз  вы  не  способны  на

большее, зовите ваших горилл. Мне нечего больше сказать.

     - Я не разрешил вам идти, Питер, - бурчит шеф.

     - Я просто не хочу отнимать у вас время зря. Разговор окончен. Зовите

ваших подручных.

     - На этот раз вас ждут не подручные, Питер! На этот раз вас ждет  наш

общий друг, чрезвычайный и полномочный посол смерти. Вообще же  я  склонен

проявить милосердие, которого вы не заслуживаете, и пошлю вас на тот  свет

без проволочек.

     Если Дрейк ожидал услышать слова горячей благодарности, то он ошибся,

я просто киваю и иду к двери. Если  этот  тип  и  на  этот  раз  выдержит,

значит, нервы у него стальные.

     Он выдерживает. Только чуть громче обычного рычит:

     - Идите сюда, Питер! И не злоупотребляйте моим терпением!

     - Мне нет смысла возвращаться из-за горсти медяков, сэр, - говорю  я,

но все же останавливаюсь посреди кабинета. -  Я  свою  жизнь  превратил  в

азартную игру и спокойно могу ее проиграть, но не буду ни вашим швейцаром,

на вашим слугой, ни вашей половой тряпкой. Понятно?

     - Слушайте, ослиная вы голова! Предлагать вам что бы то ни  было  или

не предлагать - это позвольте решать мне. И вопрос  о  том,  ликвидировать

вас или нет, тоже буду решать я. Но сначала я должен  вас  выслушать.  Так

что садитесь и говорите, а потом увидим.

     Я колеблюсь, но в эту минуту ловлю знак, который делает  мне  Бренда;

чуть заметное движение ресниц говорит мне: "Садитесь", - она дает  понять,

что я довел Дрейка до крайних пределов терпения. Что ж,  ей  лучше  знать,

она  достаточно  близко  знакома  с  этим  самым  Дрейком,  и  мне   лучше

послушаться ее. Я возвращаюсь на  место  и  снова  погружаюсь  в  шелковое

кресло.

     - Если я ставлю вопрос о вознаграждении, сэр, то не из нахальства,  а

из элементарного чувства  справедливости.